Parshas Beha'aloscha
Искусству клянчить и прибедняться можно обучать, хотя как и во всяком искусстве необходима не только склонность характера, но и природный дар. Профессиональные нищие, а ныне охотники за социальными пособиями, умели и умеют находить подход к людям и выходы из разнообразных ситуаций. Кого они не раздражают? Но кто хоть раз не попадался на их удочку? Рассказывал ребе из Коцка, что пропала у одного еврея табакерка и в поисках ее встретился он с волшебным козлом, у которого были рога такие длинные, что терлись о звезды. Сказал человек: «Козел, козел, дай мне от твоего рога и сделаю себе табакерку». А козел был милосердный. Наклонил голову, человек отрезал кусочек от его рога и смастерил из него сияющую табакерку. Увидели ее люди и позавидовали. Стали по очереди обращаться к козлу. Козел исполнял желания каждого. Наклонял голову, и каждый отрезал по куску его рога. И рога становились все меньше и меньше. Уже не поднимались высоко в небо и не доставали до звезд, а стали короче, чем у обычных козлов. Щипал козел травку и жалел, что стремятся люди делать табакерки из бывших рогов... С тех пор большерогие козлы очень не любят, когда к ним обращаются с просьбами.
Грустная история. Но не о великом человеке, мысли которого устремляются в самую высь, и приходят к нему люди со своими мелочами, крадут его время, низводят его с высот. Все наоборот: будь «козел» действительно высоким - как лестница, стоящая на земле, вершина которой достигает небес, просьбы не смогли бы привести к его умалению. Но он был невелик, только рога были направлены к небу и достигали звезд, а сам он был маленьким, как все. Праотец Авраам мог простираться перед незнакомыми прохожими арабами, чтобы оказать им гостеприимство, и бежать к своему скоту, чтобы выбрать лучших и накормить случайных путников языками с горчицей, а потом провожать своих гостей. И все это только возвышало его от раза к разу. Но если козел был козлом и остался козлом, люди могли приходить и укорачивать его рога... И когда Моше рабейну в растерянности вопрошал Всевышнего: «Откуда у меня мясо, чтобы дать всему народу...», был ему твердый ответ, что он велик своей мощью и от него ничего не убудет. «Как масляный светильник на меноре, от которого все зажигают огонь, а его свет совершенно не уменьшается» коментирует Раши.
Так хорошо просить или нет? Объясняет нам Ребе, что за все 40 лет странствования по пустыне сыны Израиля лишь однажды принесли пасхальную жертву, ведь сам Всевышний повелел, чтобы пасхальную жертву приносили лишь после вступления в землю Израиля. Но еще один раз разрешил Он принести пасхальные жертвы для тех людей, которые по уважительной причине не смогли участвовать в праздновании вместе со всеми. Разрешил лишь потому, что они Его об этом попросили, хотя их было всего несколько человек. Ребе добавляет, что если бы сыны Израиля просили или даже требовали, чтобы им была дана возможность приносить пасхальную жертву, как поступили некоторые из их собратьев, было бы видно, как велико их желание благодарить Б-га за чудеса и за все удивительное, совершенное Б-гом ради них в Египте. Поступи они так, Всевышний, несомненно, ради исключения дал бы им Свое согласие, потому что Ему важны наши просьбы. Просить у Б-га о чем-то хорошем - это положительное свойство, не просить - отрицательное. А так как Тора вечна и вечны все ее указания, то ясно, что актуальна она всегда: в любом месте и в любое время, включая и наши дни, названные "днями Мошиаха". Тем более, что просить и даже требовать мы можем то, что Всевышний давно уже обещал нам через Своих святых пророков - истинное и полное Освобождение, раскрытие праведного Мошиаха - вскоре, в наши дни!
Желаем Вам Шаббат Шалом!
Рабби Исроэль и Хеня Карпиловский
Отрывки из бесед Ребе:
Манн столь близок к духовному, что ничто материально-низкое не может его осквернить. Наоборот, манн способен исправить материальное и не оставляет материальных следов (отходов).
Те же качества мы находим и в субботе: нам заповедано отмечать ее лучшими блюдами, самой красивой одеждой, физическим отдыхом, но мы уверены, что физическое не повлияет на субботу (не «опустит» ее), напротив, она «поднимет» до уровня духовного и пищу, и другие наслаждения.
Недельная Глава - Бегаалотха:
«Когда ты будешь зажигать лампады...»
В Торе нет ничего случайного. Нет лишних слов, лишних букв и даже точек (в десяти местах в Торе над буквами поставлены точки). И конечно же не случайна последовательность законов и рассказов.
В главе «Насо» есть рассказ о том, как Аарон и его дети должны благословлять евреев. Эта заповедь исполняется в некоторых местах ежедневно, а в большинстве общин за пределами Израиля - по праздничным дням.
Затем в Торе рассказывается о том, как в первый день месяца нисан началась служба в переносном Храме - Мишкане.
Очень подробно изложено, какие жертвы приносили поочередно в каждый день по этому случаю главы еврейских колен.
В 1-й день - глава колена Йегуды - Нахшон бен-Аминадав, во 2-й день - Нетанель бен-Цуар, глава колена Иссахар и т. д. И так с первого дня нисана по 12-й день месяца.
Каждый день был днем особого торжества для одного из колен Израилевых. Глава лишь одного колена Израилева не принес в те дни жертвы и подарки в Храм - Аарон, предводитель колена Леви.
В следующей главе Торы, «Бехаалотха», Вс-вышний велит Моше передать Аарону сведения о порядке зажигания лампад храмового светильника. Какова связь между этими законами и предыдущим повествованием? К тому же о самом храмовом светильнике говорилось много выше, во второй книге Пятикнижия (сейчас мы читаем четвертую книгу). Там и следовало сообщить о правилах зажигания лампад.
Мидраш говорит по этому поводу, что Аарон был весьма озабочен тем, что все колена Израилевы столь торжественно отметили открытие Мишкана принесением жертв, подарками, и лишь колено Леви вроде бы не принимало в этом торжестве активного участия. «Наверное, это за мои грехи», - думал Аарон (великий человек прежде всего ищет недостатки у себя). Поэтому Вс-вышний велел передать Аарону: «Не огорчайся, от тебя ожидаются дела более великие, чем подарки предводителей других колен Израилевых. Ведь что принесли главы колен в эти дни? Жертвы. Настанет время, когда не будет Храма и жертв не будет. Но лампады, которые ты зажигаешь, будут гореть вечно и благословения, которые будут произносить твои дети, будут звучать вечно».
С первого взгляда не совсем понятно, что подразумевает Мидраш, говоря о лампадах, которые «будут гореть вечно». Ведь если нет Храма, то нет ни жертвоприношения, ни храмового светильника. О какой же вечности лампад может идти речь? Существует известное правило в иудаизме: «Дело отцов - знак для потомков». Все, что рассказывается в Торе о наших праотцах: Аврааме, Ицхаке и Яакове, - показывает, что произойдет в будущем с их потомками. Так, Авраам постоянно странствует. И вся наша история - это переезды из страны в страну. В конце концов он приезжает в страну Ханаан (будущая Земля Израиля) и там остается навсегда. И мы после всех странствований возвращаемся в свою страну.
Рабейну Нисим говорит в Мидраше, что Вс-вышний велел передать Аарону: кроме обновления Храма в пустыне в будущем будут еще обновления Храма. И тогда Я сделаю руками твоих потомков чудеса и спасения. И поэтому в Торе стоят рядом описание торжественного открытия Храма в пустыне и правила зажигания лампад светильника Аароном и его детьми.
Речь здесь идет об эпохе Маккавеев. Все еврейство было в опасности. Казалось, что наш народ на грани исчезновения. Царь государства Селевкидов, Антиох Эпифан издал указы, требовавшие от евреев отказа от веры в Единого Б-га. Эти указы предписывали приносить жертвы идолам, запрещали соблюдать субботу и правила кошрута, совершать обрезание. Непокорным грозила смерть. Большинство еврейской молодежи тогда воспитывалось в эллинистическом духе. Лидеры еврейской общины, в том числе и многие священнослужители, были ставленниками греков. Храм был осквернен, и служба в нем - прекращена. Города и села Земли Израиля кишели агитаторами, пропагандировавшими «великую греческую культуру». Эти люди пытались убедить народ в том, что еврейская религия устарела и неминуемо отомрет. Почтенных евреев, известных своей ученостью и благочестивостью, заставляли нарушать Закон публично: есть трефное, работать в субботу, поклоняться идолам. Тех, кто отказывался, зверски убивали. Гибель еврейства казалась неминуемой. И тут вдруг разразилось восстание, организованное горсткой людей, во главе которых встал Матитьягу Хашмонай со своими сыновьями, - восстание, завершившееся полной победой над великолепно обученной армией греков. Вся страна была освобождена от идолов. Храм обновили и очистили от мерзости, восстановили в нем службу. И в доказательство того, что избавление пришло свыше, Б-г явил народу чудо: масло в светильнике, которого должно было хватить лишь на сутки, горело восемь дней - до тех пор, пока не доставили в Храм новое масло в необходимом количестве. Как известно, храмовые светильники символизировали свет Торы, озаряющей наш жизненный путь. Матитьягу Хашмонай и его дети были потомками Аарона. И хану-кальные свечи, зажженные ими, горят уже более двух тысяч лет. Сколько огней погасло за это время! А они горят вечно, и благословения коаним вечны.
И поэтому Тора поставила эти три главы рядом: о том, как дети Аарона благословляют евреев, об обновлении переносного Храма, «Мишкана», и о зажигании лампад светильника (РАМБАН).
Глава «Бехаалотха» начинается указанием главе священнического рода коэнов, Аарону, о зажигании лампад храмового светильника-меноры.
«И говорил Б-г Моше: Обратись к Аарону и скажи ему: когда ты будешь зажигать лампады, то на лицевую сторону светильника да светят эти семь лампад. И сделал так Аарон: к лицевой стороне светильника зажег он лампады его, как повелел Б-г Моше».
Менора стояла у южной стены Храма. Она была вычеканена из единого золотого слитка и представляла собой ствол на массивном основании, от которого отходили влево и вправо три пары ветвей. На верху ствола и ветвей находились лампады. По мнению большинства комментаторов Писания, выражение «...на лицевую сторону светильника да светят лампады...» означает, что фитили шести боковых лампад должны быть наклонены к центральной. Центральная же лампада, по мнению РАМБАМа, была слегка наклонена к западу, в сторону Святая святых Храма, и поэтому называется в Талмуде «западной лампадой».
Каждый вечер один из священнослужителей, поднявшись на камень, установленный перед менорой, с тремя высеченными в нем ступенями, вычищал лампады, наливал в них определенное количество кристально чистого оливкового масла и зажигал огни светильника. Талмуд замечает по этому поводу: «Нужен ли свет Вс-вышнему?.. Но это - свидетельство для всех в мире сем, что Б-жественное присутствие пребывает в Израиле. Как это свидетельствует? Ответил Рав: В западную лампаду наливали столько же масла, сколько и в соседние, но тем не менее она горела до следующего вечера, тогда как другие выгорали к утру».
В кабалистической книге «Зогар» человек уподобляется светильнику. Это мнение приводится в «Зогаре» со слов ребенка из поселения Кфар-Сахнин, сына талмудического мудреца рабби Хамнуны.
В «Зогаре» рассказывается, что двое ученых, р. Ицхак и р. Йегуда, посетив Кфар-Сахнин, остановились в доме, где жила рано овдовевшая жена р. Хамнуны с малолетним сыном. Когда мальчик пришел домой из школы, мать послала его к великим ученым, остановившимся в их доме, чтобы они благословили его. Между мальчиком и мудрецами завязался разговор, в течение которого ребенок проявил такие глубокие познания в тайнах Торы, что восхищенные ученые воскликнули, обращаясь к его матери: «Достойна участь твоя, праведная женщина...» А р. Йегуда уже в начале беседы заявил, что подобного он никогда не слышал.
Среди прочего мальчик остановился на стихе из книги «Кохелет»: «У мудрого - глаза в голове его...».
«Где же еще могут быть глаза у человека? - спросил мальчик. - Неужели на туловище или на руках? Но таков, бессомненно, смысл стиха. Учили мы, что человеку нельзя пройти и расстояние в четыре локтя с непокрытой головой. Почему? Потому что Б-жественное присутствие - над головой его. И у каждого мудреца глаза должны быть обращены к его голове, т. е. к Тому, Кто пребывает и обитает над его головой. А если его глаза обращены туда, он должен знать, что огонь, который горит над его головой, нуждается в елее. Ибо тело человека - это фитиль, над которым горит пламя. И поэтому царь Соломон взывает: «Да не будет недоставать елея на голове твоей». Ибо свету над головой человека необходим елей, и этот елей - добрые дела...» («Зогар»).
В вышеприведенных словах «Зогара» упоминается запрет ходить с непокрытой головой, «...потому что Б-жественное присутствие над головой его».
С самых древних времен укрытие головы являлось у евреев выражением почтения, евреи отличались этим от других народов.
В Мидраше, например, который создавался одновременно с Талмудом, т. е. примерно полторы тысячи лет назад, упоминается в одной притче, что подданные царя, получившие послание своего властелина, читают его стоя, обнажив голову, со страхом и содроганием («Ваикра Рабба»).
Постоянное ношение головного убора выражало у евреев благоговение перед Вс-вышним. В талмудическом трактате «Шаббат» рассказывается, что матери известного ученого, рабби Нахмана бар-Ицхака, в свое время предсказали астрологи, что ее сын будет вором. Дабы предотвратить это, она не давала ему обнажать свою голову, постоянно приговаривая: «Укрой голову, чтобы было у тебя благоговение перед Небом, и проси милости Вс-вышнего».
Существуют различные мнения среди законоведов по поводу традиции ношения мужчинами головного убора. Одни утверждают, что это закон, другие же считают, что это не более чем обычай благочестивых. В своде еврейских законов, «Шулхан-Арух», приводится, что произносить Имя Вс-вышнего, т. е. молиться или изучать Тору, а также входить в синагогу с непокрытой головой запрещено по закону. В иное же время ношение головного убора - это благочестивый обычай, который, однако же, в наше время приобрел силу закона.
Рабби Шломо Лурье, живший во второй половине 16-го столетия, на вопрос, можно ли больному человеку, которому головной убор причиняет неудобство, сидеть и есть с непокрытой головой, отвечает («Респонсы Махаршал»), что он лично считает, что и произношение Имени с непокрытой головой противоречит не более чем обычаю благочестивых. Но все же он советует и больному человеку всегда покрывать голову легкой льняной или шелковой шапочкой. «Что я могу сделать, - говорит он, - если народ возвел этот обычай в закон?»
В главе «Бехаалотха» также говорится о порядке передвижения евреев по пустыне Синай. «Пока облако пребывало над Скинией, стояли (евреи). И если задерживалось облако над Скинией много дней, то и сыны Израилевы следовали указанию Б-га и не двигались. И бывало, что облако оставалось над Скинией несколько дней: по указанию Б-га останавливались и по указанию Б-га двигались. И бывало, что оставалось облако с вечера до утра - как поднималось облако утром, они двигались; если оно было и днем и ночью, то (лишь) когда поднималось облако, они двигались. Или два дня, или месяц, или год, если задерживалось облако над Скинией, стояли сыны Израиля и не двигались, а когда (облако) поднималось, они двигались».
Зачем столько подробностей? Ведь ясно сказано, что едут тогда, когда облако начинает двигаться, а когда облако остановилось - остановка. РАМБАН говорит, что здесь сказано об евреях много хорошего. Стоят в неудобном месте. Надоело. Уехать бы отсюда подальше. Но... облако стоит на месте. Евреи не едут и даже не говорят о поездке. А бывало наоборот. Люди едут долго и очень устали. Наконец остановились. Не успели как следует отдохнуть, и вдруг облако двигается. Дан приказ сниматься с места, и они едут беспрекословно. Или более того: на ночь остановились, а утром снова в путь. Или остановились на целые сутки. Думают - длительная остановка, начинают разгружаться. Вдруг облако поднимается. И все снимаются с места.
Об этом говорит пророк Иеремия: «Так сказал Б-г: Вспоминаю Я тебе милость твоих лет молодых, любовь твою, когда была ты невестою, когда шла за мною по пустыне, по земле незасеянной».
В недельной главе говорится: «И сделали пасхальную жертву в первый месяц в четырнадцатый день... все, как велел Б-г Моше, так сделали сыны Израиля.
И были люди, которые были нечисты от тела человека (мертвеца) и не могли сделать пасхальную жертву в тот день, и подошли к Моше и Аарону в тот (же) день. И сказали те люди ему: мы нечисты от тела (мертвого) человека. За что будем лишены (возможности) принести жертву Б-гу в свое время среди сынов Израиля?! И сказал Б-г Моше, чтобы он сказал (евреям): говори детям Израиля: всякий человек, который будет нечист от умершего, или в далеком пути у вас, или в поколениях (случится это), то и он должен принести пасхальную жертву во имя Б-га. Во второй месяц, с полудня до захода солнца, пусть готовят мясо жертвы, с мацой и горькими травами, пусть едят его. Да не оставят от него до утра, и кость не ломают в нем».
Тут мы видим четыре заповеди: 1) принести пасхальную жертву 14 ияра тому, кто был нечист от мертвеца или был далеко от Храма и не мог успеть прийти к 14 нисана; 2) есть эту жертву ночью с мацой и марором (горькие овощи); 3) не оставлять мясо пасхальной жертвы на завтра; 4) не ломать кость пасхальной жертвы.
Очень интересны слова рабби Йосефа Ицхака Шнеерсона (РАЯЦ): «Нельзя терять надежду. О любом еврее нельзя сказать, что он уже оторвался от еврейства, что уже все пропало! Доказательство этому - пример с пасхальной жертвой: человек стал нечистым, в далеком пути - далеко отошел, и так уже несколько поколений, и все же он начнет приносить пасхальную жертву в следующем месяце». Мы это видим сегодня. К еврейству возвращаются семьи, три предыдущих поколения которых были атеистами. Этот процесс идет везде: в России, Америке, Израиле. Ибо предсказано в Торе: «И будет, когда сбудутся на тебе все слова эти - благословение и проклятие, что я дал перед тобой, и ты примешь это к своему сердцу среди всех народов, куда забросил Б-г тебя, и вернешься к Б-гу, Б-гу твоему, и послушаешься Его голоса, как все, что Я тебе предсказываю сегодня. Ты и твои дети, всем сердцем своим и всей душой твоей» («Деварим»).
Очень поучительно рассказывается в нынешней главе о том, как нужно выбирать руководителей народа и судей. Когда Моше сказал Б-гу: «Не могу я один нести весь народ этот, ибо это тяжело для меня. И сказал Б-г Моше: «Собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израиля, о которых ты знаешь, что они старейшины Израиля и надзиратели его, и возьми их в шатер встречи (где Б-г говорит с Моше), и встанут там с тобой. И я сойду и буду говорить с тобой там и отделю от духа, который на тебе, и возложу на них, и будут они нести с тобой бремя народа, и не будешь ты нести один» («Бамидбар»).
Кто же эти люди (надзиратели)? Мы находим их в «Шемот»: «И были избиты надзиратели сынов Израиля, которых поставили над ними начальники фараона, говоря: «Почему вы не выполнили норму кирпичей ни вчера, ни сегодня?» («Шемот»).
Согласно преданию на каждые десять евреев приходился один надсмотрщик - учетчик, от которого египтяне требовали выполнения нормы. А она была такой, что практически невозможно было ее выполнить. И египтяне били надсмотрщиков, требуя, чтобы они назвали имена тех, кто работает хуже других или мешает выполнению нормы. Надсмотрщики не должны были работать, но они старались помочь своим братьям, работали вместе с ними и получали побои за то, что никого не выдавали. Из таких людей Б-г велел выбирать судей и руководителей. И еще одно наставление, как должны себя вести руководители народа. Перед тем как выбрать старейшин, Моше задумался, как быть, ведь ему нужно было выбрать семьдесят человек из двенадцати колен. Если взять от каждого колена по пять человек, то будет шестьдесят человек, по шесть - семьдесят два. Тогда Моше написал семьдесят записок, на которых было начертано - «закен» (старейшина), а две записки были пустыми. И устроил своеобразную лотерею. Кто вытянул записку, где было написано «закен» - стал старейшиной, а кто пустую - не обиделся. Всегда нужно заботиться о том, чтобы не было обид и обвинений.
Если считать наиболее совершенным такое общество, где каждый получает по своим потребностям, то общество странствовавших по пустыне сынов Израилевых было идеальным. По утрам местность вокруг стана израильтян покрывалась слоем зернистой массы, имевшей вкус медовой лепешки. Каждый собирал этой массы, так наз. манны небесной, сколько мог, то есть по своим возможностям. Но, принеся собранную манну домой, он обнаруживал, что ее количество в точности соответствует числу ртов в его семье: по «омеру» на душу, ни больше ни меньше. Всю собранную манну следовало употребить в пищу в тот же день, ибо, будучи оставлена на завтра, она портилась и червивела. Исключение представляла пятница. В этот день еврей приносил домой манны вдвое больше обычного, с тем чтобы ему хватило и на субботу, в которую манна не выпадала. Такой порядок снабжения евреев пищей имел своей целью избавить их не только от забот о хлебе насущном, но и от соблазна приберечь, накопить и т. д., с чего, собственно, начинается всякая зажиточность. Евреи должны были со спокойным сознанием, не отягощенным хлопотами о материальном, посвятить себя ознакомлению с Б-жественным Учением, носителями и глашатаями которого им быть предназначалось.
Впрочем, и добывая себе хлеб в поте лица, человек может оставаться тем не менее выше материальных интересов. И тогда, даже если на учение и добрые дела ему остается не так уж много времени, именно этими часами и минутами он живет, им отдает свой разум и свое сердце. Его не слишком занимают заботы о завтрашнем дне, ибо он уверен, что «Тот, Кто дает жизнь - дает и пропитание».
И сегодняшним днем он вполне доволен, ибо независимо от величины его доходов и его состояния, он воспринимает их как дар Б-жий, как манну небесную, а к подаркам строго не присматриваются. И таких именно людей имея в виду, говорит в Мид-раше р. Шимон бар-Йохай: «Исследовать Тору дано лишь тем, кто питается манной».
В шестом разделе главы «Бехаалотха» рассказывается о весьма прискорбном эпизоде из жизни наших предков в пустыне. Случилось это неподалеку от местности Кадеш-Барнеа на юге Святой Земли. Хотя произошло это только лишь на второй год после Исхода, евреи уже готовились к вступлению в Обетованную землю, которое тогда еще не было отдалено на целых сорок лет из-за истории с соглядатаями. Кажется, не столь трудно было еще на некоторое время примириться с действительными и мнимыми неудобствами странствования по пустыне. Однако это оказалось не под силу народу, которому впоследствии пришлось пережить самые немыслимые страдания. Правда, началось с так наз. сброда, с тех египтян, которые примкнули к евреям, чтобы разделить их триумфальную победу на фараоном, не будучи готовыми разделять трудности и невзгоды, стоящие на их дальнейшем пути.
«И сброд, который был среди них, стал выказывать прихоти; стали плакать и сыны Израилевы, говоря: кто накормит нас мясом? помним мы рыбу, которую ели в Египте даром, огурцы, и дыни, и зелень, и лук, и чеснок. А ныне душа наша иссохла, нет ничего, только манна перед глазами...».
Как знакомы нам эти нервозные ностальгические воспоминания о радужном бытии там... откуда только что бежали, не разбирая Дороги.
И до чего же нелепо звучат слова о бесплатной рыбе, которую они якобы ели в Египте! Как замечает РАШИ в своем комментарии: «Не то что рыбу - солому им не давали египтяне даром». И РАШИ продолжает: «Что значит даром? Даром - без заповедей». В Египте они были свободны от обязанности следовать Б-жественным предписаниям. От них не требовалось личных, сознательных, самостоятельных действий, направленных на совершенствование личности и общества. Они жили, покорно следуя директивам властей, смиренно, по-рабски выражая свой безнадежный протест, когда становилось невмоготу. К такой жизни они привыкли и иной не желали. В этом и была основная причина их недовольства. Но они стыдились открыто признать, что предпочитают служение грубым развращенным людям служению Вс-вышнему. Поэтому и заговорили о разнообразии пищевого рациона, как бы нелепо это ни звучало. Моше понял, что не в тоске по рыбе или огурцам дело. «Если все рыбы моря будут собраны для них, удовлетворятся ли они?» - восклицал он. Народ нужно было воспитывать, он нуждался в мудром предводительстве, осуществлять которое Моше считал для себя непосильным. «И сказал Моше Б-гу: «Зачем сделал Ты зло рабу Твоему, и отчего не нашел я милости в глазах Твоих, что возлагаешь бремя всего народа сего на меня? Я ль носил в чреве народ весь этот, я ли родил его, что Ты говоришь мне: неси его в лоне твоем, как носит пестун младенца... не могу я один нести этот народ, ибо тягостно это для меня».
В ответ Моше было сказано: «Собери семьдесят мужей из старейшин Израиля, о которых знаешь ты...». Эти люди могли рассчитывать на любовь и признание народа, и им суждено было впервые составить Бет-Дин ха-Гадол, Великий (Верховный) суд, который с тех пор неизменно функционировал в еврейском народе до временного роспуска его в начале пятого века н. э. В Талмуде Бет-Дин ха-Гадол обычно называется «Сангедрин», от греческого слова «синедрион», означающего буквально: совместное заседание. Синедрион не только занимался судопроизводством, но являлся также высшим законодательным органом в еврейском государстве, исполняя примерно те же функции, которые в современных демократических государствах исполняет парламент. Полномочия Синедриона были даже шире современного парламента. Так, без санкции Синедриона еврейский царь не мог начать войну.
Как и первый Синедрион, включавший в себя Моше-рабейну и семьдесят старейшин, все последующие составы Синедриона обязательно включали в себя семьдесят одного человека. Решения принимались простым большинством (за исключением смертного приговора).
Верховный суд выискивал через своих посланников по всей Земле Израиля умных, знающих и достойных людей. Найдя такого человека, его сначала назначали судьей в его городе. Если он проявлял себя с хорошей стороны, его вводили в состав одной из низших судебных коллегий, находившейся на Храмовой горе, пока наконец он не заменял одного из членов Синедриона, выбывшего по старости или по другим причинам. Кстати, глубокий старик не должен был состоять в Синедрионе, ибо считалось, что он уже забыл тяжесть воспитания детей и в его сердце недостаточно сострадания.
Последний Синедрион заседал в Тверии, и в Тверии же, по преданию, будет он после продолжительного перерыва восстановлен, чтобы затем переместиться в Иерусалим. Произойдет это незадолго до Освобождения, как говорится в книге пророка Исайи: «И верну Я судей твоих, как прежде, и советников твоих, как вначале, и после этого назовешься ты городом праведным, городом верным. Сион правосудием искупится, а возвращенные его - благотворительностью».
В предыдущей главе мы говорили об оркестре, игравшем во дворе Иерусалимского Храма во время службы. Мы упомянули ударный инструмент - медные кимвалы (тарелки), а также струнные инструменты - невелы и киноры, на которых музыканты аккомпанировали певчим. Кроме того, в храмовый оркестр входили два различных духовых инструмента: халил и хацоцра.
Обычно «халил» переводится как «флейта». Некоторые комментаторы относят древний халил к семейству кларнетов, а Септуагинта я Аульгата понимают под этим инструментом предка современного гобоя. По-видимому, халил обладал довольно сильным звуком, потому что, как утверждает Мишна («Тамид», гл. 3,8), звучание халилов, как и пение храмового хора, было слышно до самого Иерихона. В оркестре имелось от двух до двенадцати халилов, но играли на них лишь 12 дней в году: в канун праздника Песах и в первый день праздника; через месяц, в день так называемого Второго Песах; в первый день праздника Шавуот и в каждый из восьми дней праздника Суккот. Причем в эти дни играли в Храме на халиле, даже если они выпадали в субботу.
Халилы, употреблявшиеся в храмовом оркестре, изготовлялись из тростника. Так что отнесение их к группе так называемых деревянных духовых инструментов оправдано со всех точек зрения. Но вот второй духовой инструмент, звучавший во дворе Храма, труба хацоцра, по современной терминологии, относится к медным инструментам, несмотря на то, что изготовляли этот инструмент не из меди, а из серебра. Об этом читаем мы в нынешней недельной главе «Бехаалотха»: «И говорил Б-г Моше так: сделай себе две серебряные трубы, чеканными сделай их, и будут они тебе для созыва общины и для подъема станов». Далее говорится, что трубачами должны быть «сыны Аарона, священники», и подробно указывается, когда и как следует трубить. Если в израильском стане, кочевавшем по пустыне, раздавались протяжные звуки двух труб одновременно, то это означало всенародный сбор; если трубила только одна труба - значит, созывались одни лишь старейшины. Прерывистые трубные звуки звали в путь. По первому такому сигналу снимались колена, располагавшиеся в восточной части израильского стана, т. е. колена Йегуды, Иссахара и Зевулуна; по второму сигналу снимались три колена, находившиеся в южной части, и т. д.
О трубных звуках, раздававшихся в Храме, Тора говорит следующее: «И в дни веселия вашего, и в праздники ваши, и в первые дни месяцев трубите в трубы при всесожжениях и при мирных жертвах; и будет это напоминанием о вас пред Б-гом вашим». Но в книге «Хинух», в статье, посвященной заповеди о трубных звуках, утверждается со ссылкой на Талмуд, что в Храме трубили ежедневно, а не только в праздники и новолуния, но в будни трубачами могли быть не только священники-коэны, но и левиты. Р. Авраам Порталеоне в своей книге «Шилтей ха-гиборим» пишет, что, хотя трубы играли во дворе Храма ежедневно, они не участвовали в аккомпанементе хору левитов подобно струнной группе храмового оркестра, потому что их мощное звучание полностью заглушило бы голоса певцов. Трубачи играли в перерывах между псалмами.
Как было упомянуто выше, трубы, на которых коэны играли во дворе Храма, изготовлялись из серебра. Согласно Иосифу Флавию они были прямыми, меньше метра длиной, немного толще халилов; постепенно расширяясь к передней части, они заканчивались колоколом. С этим описанием историка согласуется изображение труб на триумфальной арке Тита в Риме. То, что из всех музыкальных инструментов, игравших в сожженном римлянами Храме, изображены на арке именно трубы, может указывать на их значение в храмовом оркестре. В ТАНАХе трубы упоминаются 29 раз, пожалуй, более других музыкальных инструментов. Трубные звуки раздавались у евреев всегда, когда требовалось подчеркнуть серьезность момента, будь это мир или война, согласно предписанию Торы: «И когда пойдете на войну... против врага, угнетающего вас, - трубите... И в день веселия вашего и в праздники ваши... трубите в трубы». В предпоследней главе книги Чисел военачальник Пинхас отправляется во главе израильского войска на бой с коварным недругом, мидианитянами, «И трубы в руке его». И 5 веков спустя в мрачное время вражды между двумя братскими государствами Иудеей и Израилем, когда царю иудейскому Авие пришлось отбивать беспощадные атаки вероотступника Иоравама, он, как повествует библейская книга Хроник («Хроники»), обратился к воинам Иоравама со словами: «Вот, во главе нас Б-г, и священнослужители Его, и трубы... не воюйте с Б-гом отцов ваших, ибо не будет вам удачи».
И когда царь Давид переносил в Иерусалим священный ларь со Скрижалями Завета «священники трубили в трубы перед Б-жьим ковчегом...» («Хроники»). И когда царь Соломон, исполнив мечту своего отца, построил Храм на горе Мориа в Иерусалиме, 120 священников трубили в трубы, «славя Б-га, ибо благ Он, ибо навеки - добродетель Его» («Хроники»). И в дни царя иудейского Асы «евреи поклялись Б-гу громким голосом с трубными звуками» («Хроники»). И при праведном царе Йошафате иудеи «приходили в Иерусалим с невелами, и с кинорами, и с трубами» («Хроники»). И когда правил один из последних царей эпохи Первого Храма Хизкия, «стояли левиты с инструментами Давидовыми и священники - с трубами; и сказал Хизкия: вознесите всесожжение на жертвенник; и, когда началось жертвоприношение, началось пение... и весь народ кланяется, и песня поется, и трубы трубят» («Хроники»).
Был разрушен Первый Храм, построенный Соломоном. Прошли 70 лет вавилонского плена. Возвратившиеся иудеи принялись строить Второй Иерусалимский Храм, и опять заиграли священники в трубы на Храмовой горе, как рассказывается в книгах Эзры и Нехемии.
С разрушением Второго Храма на века стали невыполнимыми многие заповеди Торы, в том числе и заповедь из главы «Бехаалотха», предписывающая священнослужителям играть в определенные моменты на серебряных трубах. Однако трубные звуки не перестали раздаваться в Иудее. Хотя теперь это в основном были уже не серебряные трубы, а рога-шофары, как те, что звучат в синагогах в день Рош ха-Шана.
В талмудическую эпоху трубными звуками еврейский суд объявлял о новом постановлении и о начале нового месяца. Шофар оглашал отлучение от общины недостойного ее члена и созывал горожан на похороны земляка. Накануне субботы трубили шесть раз. После первого звучания шофара прекращали работу находившиеся в поле земледельцы. Те, кто был ближе к городу, не спешили тотчас же домой: они ждали тех, чьи поля были отдалены от города, чтобы войти в город всем вместе. Второй трубный сигнал давался для городских торговцев, которые, услышав его, запирали магазины и закрывали ставнями лотки. Третий сигнал был адресован домохозяйкам: он давал знать, что пора убрать с печей кастрюли и чайники и зажечь субботние свечи. Следовавшие затем один за другим три трубных звука - два протяжных и один прерывистый - провозглашали, что в городе воцарилась святая суббота. И в наше время во многих израильских городах накануне субботы Раздаются специальные сигналы. Иногда для этого используются сирены противовоздушной тревоги. Приведенные примеры имеют мало общего с заповедью о трубных звуках из главы «Бехаалотха», но в Кодексе РАМБАМа и в «Шулхан-Арухе» упоминается о случае, имеющем самую непосредственную связь с этой заповедью. В разделе, посвященном постам, РАМБАМ пишет:
«Заповедь Торы - взывать к Б-гу и трубить в трубы при всяком несчастье, ибо сказано: «Против всякого врага, угнетающего вас - трубите в трубы». Это значит: при всем, что угнетает вас, как засуха, эпидемия, саранча и т. п., взывайте к Б-гу и трубите. И это один из путей раскаяния, ибо, если люди будут взывать к Вс-вышнему по поводу нашедшей на них беды и трубить в трубы - все узнают, что из-за их недобрых поступков сделалось им недоброе... и это поможет им устранить несчастье. Но если они взывают и не трубят, но говорят: обычное это явление, случайность... такое отношение способствует погрязанию их в дурных поступках и приходу новых бед...»
Испокон веков трубы были популярны не только у евреев. Еще в древнем Египте, задолго до появления на свет самостоятельной еврейской нации, трубили трубачи. Серебряная труба была обнаружена в гробнице Тутанхамона. В греческой армии сигналы подавались прямыми трубами - салпинксами. Позже римляне использовали для той цели прямые трубы и литуусы с поднятым кверху раструбом. В средние века крестоносцы привезли в Европу трубы с Востока вместе с музыкальной культурой вообще. В начале 15-го века император Сигизмунд разрешил городу Аугсбургу содержать платных трубачей. С этого началась «карьера» трубы в Европе. В Германии, например, трубачи почитались много более всех остальных музыкантов.
В средневековых музыкальных пьесах трубы ассоциировались с монархом, тогда как тромбоны означали иных знатных, но не столь важных персон, а флейты и прочие деревянные инструменты сопровождали пасторальные сцены. Эта символика перешла затем в кантаты, оперы и программную музыку.
У евреев, как можно заключить из всего сказанного выше, трубные звуки означают прежде всего власть самого верховного Властителя. И уже этим, не вдаваясь в сложную кабалистическую интерпретацию смысла труб и трубных звуков, можно объяснить парадокс, о котором говорит в Мидраше мудрец р. Иашия. В книге Псалмов написано о евреях: «Блажен народ сей, понимающий в трубных звуках». «А разве другие народы мира не умеют трубить? - спрашивает мудрец. - Сколько рогов есть у них... сколько труб есть у них?.. Но евреи умеют влиять звучанием труб на Создателя... Он исполняется жалостью к ним и сменяет ради них суд на милость».
Вера после Катастрофы.
Элиэзер Беркович.
Изгнание
Изгнание - основное событие еврейской истории. Еврейский народ живет в диаспоре дольше, чем на родине. Тем не менее, иудаизм считает жизнь в галуте ненормальным состоянием и в политическом, и в социальном, и в духовном смысле. Как же евреи объясняют изгнание? Одни понимают его как часть нескончаемого диалога между Всевышним и Израилем. Моше и пророки предупреждали евреев, что за несоблюдение завета с Богом святая земля "изрыгнет" их и они будут рассеяны между народами. И действительно, евреи всегда полагали, что галут - это наказание за грехи. Такую идею нелегко было переварить. Изгнание продолжалось так долго, страдания были так тяжелы, что неизбежно возникал вопрос: неужели мы настолько виноваты? Немало изобретательности потребовалось, чтобы оправдать идею наказания. Талмуд учит, что Бог взыскивает с праведников "до толщины волоска", то есть избранных судят строже простых людей. Можно также попытаться найти ответ в словах пророка Амоса: "Только вас признал Я изо всех народов земли, поэтому взыщу Я с вас за все грехи ваши". Несмотря на то, что, как мы уже видели, иудаизм не считает это объяснение единственно верным, оно утешало евреев на протяжении веков. Таким образом можно сохранить уважение к себе и не потерять веру в справедливость Бога. Сама близость Израиля к Богу объясняет судьбу евреев в изгнании.
И другая философская идея - идея о положительной роли страданий - тоже поддерживает такой подход. Если человек достойно выдерживает страдания, его душа очищается и обогащается. Муки заставляют человека заглянуть в самого себя, отказаться от бренных забот и сконцентрироваться на вечных ценностях, может быть, поискать высший смысл там, где только и можно его найти, - вне времени и пространства. Эта мысль часто поддерживала евреев в черные времена галута. И действительно, после каждой катастрофы дух евреев возрождался в вере, что страдания были необходимой ступенью перед приходом Ма-шиаха (мессии). Евреи считали, что страдания очистили их и приготовили к приходу избавителя. Недаром в годы тяжелых испытаний появлялись лжемессии. Настоящий мессия не приходил, но и этому тоже находили объяснение: значит, евреи снова провинились. Не всегда это выглядело убедительным. Галут продолжался слишком долго и был слишком тяжел. В покаянных молитвах слихот в канун Рош а-Шана еврей сетует: "Всем изгнаниям приходит конец, только мое все продолжается; все вопросы находят ответ, только мой постоянно висит в воздухе...".
Теперь мы знаем, что кроме идеи наказания, очищения и ожидания, есть более глубокая идея, имеющая не меньше оснований в учении иудаизма. Изгнание на ограниченный период может быть и наказанием. Но изгнание как форма жизни - это уже нечто совсем другое. Обычно изгнание понимают как ненормальное состояние, следующее за нормальным. Еврейский галут на самом деле не следовал за "нормальным состоянием". Наша история началась с приказа, который дал Всевышний Аврааму: "Иди из страны твоей, от родни твоей, из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе". История иудаизма началась с галута. Значит, само учение неотделимо от понятия изгнания. Авраам, чтобы стать прародителем еврейского народа, должен был оставить дом своего отца, свою страну и веру, в которой был воспитан. Авраам ушел в изгнание, потому что в том мире, который в ту пору его окружал, он не мог найти себе дом. Перед ним был выбор: либо сохранить веру в Единого Бога, но превратиться в странника, чужестранца, либо остаться таким же язычником, как его соплеменники. Он выбрал первое, но для этого ему пришлось уйти в изгнание. Когда потомки Авраама еще не появились на свет. Всевышний уже решил, что они будут пришельцами в земле чужой, где их будут угнетать четыреста лет. Очевидно, что это не могло быть наказанием. Сыны Израиля, которых естественный ход событий привел в Египет, могли бы смешаться с местным населением и полностью раствориться в многочисленном народе. Для того, чтобы остаться евреями, верными заветам отцов, они должны были держаться особняком. Перед ними, как перед их праотцем Авраамом, был поставлен выбор: слиться с большинством или сохранить свою уникальность, но стать чужаками, живущими в изгнании.
Каково же значение галута? Можно обобщить и сказать так: существуют идеи, которые с трудом принимаются миром, существуют ценности, чуждые законам истории силы; эти идеи и ценности не могут найти места в современной действительности, и трагическая необходимость заставляет их "уйти в изгнание". Идея, которую несет еврейский народ, и является таким странником в истории человечества. Народ Бога, который видит свое назначение в том, чтобы выполнять волю Всевышнего, не мог не начать свой путь в истории с галута. Так же, как Авраам не вписывался в маленький мир его родины, так же и его дети не вписываются в большое содружество народов, управляемых стремлением к материальной выгоде и власти.
В ежедневных молитвах мы повторяем, что изгнаны из Страны Израиля за грехи. Но на самом деле в период Второго Храма еврейский народ уже полностью оставил все формы идолопоклонства. В то время Израиль был, возможно, ближе к Богу, чем в любой предшествующий исторический период. И все же именно этому поколению евреев пришлось испытать горечь изгнания по причинам, далеким от метафизики. Просто в мире, управляемом Римской империей, и в самом деле не было места народу пророков, народу Гилеля и рабана Гамлиэля.
В Талмуде есть много мест, где говорится, что Бог оплакивает изгнание Своих детей. Это согласуется с нашей идеей о том, что Всевышний, создав человека, как бы лишил себя силы. Почему изгнание привело к таким страданиям, которые пришлось вынести Израилю? Считается понятным, что маленький народ, рассеянный по всему миру и пытающийся сохранить свою уникальность, будет подвергаться преследованиям. Но это может считаться нормой только в больном мире. Когда угнетают меньшинство, справедливость, гуманность, порядочность изгоняются из жизни. То, что происходит с евреями, усугублено еще и тем, что они простым фактом своего существования бросают вызов законам, по которым живут "нормальные" народы. А Бог "бессилен". Он мог бы уничтожить человечество. Но если Он хочет, чтобы человек населял Землю, Он должен "рискнуть" и подождать пока люди достигнут духовных высот.
Все это означает, что изгнание - событие космического масштаба. Сам Бог - странник в этом мире. Таков конечный смысл еврейского понятия Шхинта бе-галута - "Божье присутствие в изгнании". Несмотря на страдания, в изгнании есть и величие: велик народ, который продолжает стремиться к своему идеалу, веками находясь в угнетении. Даже евреи иногда склонны рассматривать изгнание как пустую главу в своей истории. Но ведь на самом деле они всегда сами выбирали свою судьбу. За исключением периода нацизма у евреев всегда была возможность избежать преследований, переменив веру, ассимилировавшись, потеряв свою индивидуальность. Особенно усердствовали в миссионерстве христиане. Из-за постоянного давления каждый день, прожитый евреем в преданности Богу и своему народу, был подвигом. Каждый день на протяжении веков принимать вызов и не сдаваться - это величайший акт мужества, уникальный в истории человечества.
Страдающий раб Божий
Если Бог лишил себя силы, то и народ Его бессилен. Быть народом Бога - это больше чем просто признавать волю Всевышнего. Это значит принимать Божий мир таким, каков он есть. Народ Бога может в отчаянии взывать: "Доколе, о Боже?!" - но он должен смириться с тем, что Творец отсутствует в истории, долготерпеливо молчит. Именно поэтому еврейская история началась с жертвоприношения Ицхака. Авраам ни в чем не был виноват, и жертва, которая от него требовалась, не являлась наказанием. Это было началом жертвенного пути избранных. Бог открыл нашему праотцу судьбу его потомков: "Знай, что потомки твои будут пришельцами в земле чужой, и поработят их, и будут угнетать четыреста лет"". Решение было принято еще до рождения того, кому суждено было стать отцом избранного народа. И так повелось на земле: избранные Богом невинно страдают. В терминах иудаизма это называется гзейра - непостижимый для людей Божий закон. Бог решил, что люди будут страдать, что несмотря на порочность человека Он будет терпеть их, чтобы существовал мир, который и мгновения не устоит без долготерпения Всевышнего. Страдания невинных - неизбежные "издержки" процесса творения. Эта мысль с огромной силой выражена в торжественной литургии Судного дня. Даже ангелы на небесах горько сетуют на мировое устройство, при котором страдают праведники. Но им отвечает Голос с неба: "Если Я услышу еще один звук, Я превращу мир в хаос! Так Я решил. Принимайте же вы, любящие Закон, предшествующий Творению, Мое решение!" Почему же не раздался этот звук, это протестующее "нет"? Ведь если мир так ужасен, то пусть он летит в бездну, превращается в хаос! Святые мученики, раби Акива и его товарищи, не сказали "нет". Они знали, что дело здесь не в их страданиях, что под вопросом все Божье Творение. Избранные знают, что перед ними нет выбора: либо они должны согласиться на Божий эксперимент, либо не будет ничего. Если они отвергнут Творение, мир превратится в хаос. Только если избранные примут гзейру, тогда у мира есть моральное право на существование. И если праведники принимают мир таким, каков он есть, Бог может терпеть остальное человечество. Мир держится на страдании невинных. Избранный народ - это страдающий Божий раб.
В пророчествах Иешаягу описан мученический путь Израиля на протяжении веков. Преследования христиан, обрушившиеся на головы евреев, подтвердили провидения Иешаягу. И все же враги уважали Израиль, "поражаемый, побиваемый Богом и истязаемый". В то же время христиане совершенно не поняли метафизический смысл страданий Божьего народа. Их попытка отобрать у Израиля мученический венец страдающего Божьего раба - ужасное преступление в сфере духа. Что такое одна жертва по сравнению с миллионами еврейских жертв? Что такое одно распятие по сравнению с распятием целого народа? Христиане скажут, что на этот раз распят был бог, а евреи - всего лишь люди. Как будто убийство невинного человеческого существа - это меньшее преступление, чем убийство бога! Бог в конце концов вообще не может умереть. Если его убивают, то потому, что он сам предлагает себя в жертву. Бог сам избирает смерть, он знает, что делает. И умирая, он не страдает как бог. Он страдает только как человек, и это муки одного человека. А когда ребенок у входа в газовую камеру говорит своей матери: "Мама, я же был хорошим мальчиком!" - это нечто иное. Это и есть распятие. Другого одиннадцатилетнего мальчика везли в вагоне для скота в Треблинку. Можно было только стоять, прижавшись друг к другу. Люди задыхались. Трупы сползали на пол, и на них наступали еще живые. Мальчик закричал своему отцу: "Папа! Мы идем к маме. Я вижу ее. Эй, откройте двери! Застрелите нас! Пусть уже будет конец всему!" Это тоже распятие в моем понимании. В лагере восьмилетний ребенок сошел с ума, он бегает и кричит: "Я хочу воровать, я хочу грабить, я хочу есть, я хочу быть немцем!" Это тоже распятие. И страдают не боги, а люди, миллионы людей на протяжении всей еврейской истории. Христианская идея о том, что самое страшное преступление человека - убийство бога, - это опаснейшее заблуждение. На самом деле, самый ужасный грех - убийство человека. Замучить одного невинного ребенка - это бесконечно более тяжкое преступление, чем убийство какого бы то ни было бога. Если бы церковь вместо того, чтобы мстить за мнимое богоубийство, старалась бы не допустить убийства людей, в мире было бы гораздо меньше горя. Может быть, удалось бы избежать Освенцима и Треблинки. Но, к сожалению, учение о богоубийстве стало поводом к убийству людей. Жаль того бога, который предстает в таком неприглядном виде!
Бог не может пострадать от вражды к Нему человека. Разве в человеческих силах повредить Богу? Вот Всевышний страдает, оттого что человек делает зло своему ближнему. Он льет слезы из-за страданий Своих рабов, из-за мучений невинных. В молитвах Судного дня сказано, что Бог страдает, отворачиваясь от восставших на Него. Он долготерпелив и страдает вместе с жертвами, которые расплачиваются за Его долготерпение и милосердие. Как же Он должен любить мучеников, если уж терпит Своих врагов! Народ Израиля делит с Богом все трудности, которые Он переживает, пока человечество движется к своей конечной цели. В любой момент истории положение Израиля показывает, в каком состоянии находится человеческий дух. Бог, который руководит людьми "без применения силы", послал в мир Свой народ, лишенный силы и власти. В этом суть конфликта Израиля с миром. Бог сделал евреев пробным камнем христианства. Всевышний испытал Израилем западную цивилизацию, и она не выдержала проверки. Страшный моральный кризис привел западный мир к величайшей мировой трагедии - Катастрофе европейского еврейства.
Свидетель после Катастрофы
Однако оправдывает ли все, сказанное выше, молчание Бога во время Катастрофы? Как уже было отмечено, мы не пытаемся здесь объяснить, а тем более оправдать поведение Бога. Мы хотим показать, что понимает иудаизм под верой независимо от нашего современного опыта. И конечно, вполне обоснован вопрос: можно ли верить после Катастрофы? Мы, современники трагедии, склонны отвечать на него быстро и очень эмоционально. Это нетрудно понять. Мы слишком близки к Катастрофе, чувствуем себя глубоко причастными к событиям недавнего прошлого. Тем не менее важно прежде всего ясно представить себе проблему, постаравшись на время сдержать эмоции. Еврейские радикальные теологи и многие другие, менее изощренные люди, не находят иного ответа, кроме отрицательного. Но они не видят всей глубины проблемы. Ведь под сомнение ставится способ Божьего руководства миром и человеком. В сущности сомнения в справедливости Бога не могут зависеть от количества невинно пострадавших. Разве существенно, сколько было жертв? Те, кто ставит под сомнение справедливость и милосердие Творца из-за страданий шести миллионов, могут задать те же вопросы в связи с муками одного невинного младенца. Проблема веры не зависит от того, исчисляются жертвы миллионами или сотнями тысяч. Эта мысль четко выражена Рамбаном в его труде "Шаар а-гмуль": "Дилемма теодицеи - это дилемма индивидуума... Проблема не станет менее значительной, если пострадавших будет немного. Она не усложнится, если их количество увеличивается. Ведь мы говорим не о человеке... Все дела Его совершенны, все пути Его праведны. Тут невозможны обман и извращения". Трудно оценить значение этого высказывания, поддавшись эмоциям. Как можно сравнить страдания одного человека и множества людей? Кто посмеет поставить на одну доску смерть одного ребенка и гибель полутора миллионов еврейских детей?! Если мы судим деяния человека, то подобные сравнения недопустимы. Тогда имеют смысл утверждения о большей или меньшей несправедливости. Трагедия одного человека несопоставима с мучениями миллионов. Вина убийцы одного человека отлична от вины убийцы многих людей. Нет более ужасного преступления, чем планомерное уничтожение нацистами евреев. Но когда речь заходит о деяниях совершенного Бога, мы сталкиваемся с абсолютными категориями. Страдания одного невинного так же непостижимы, как страдания миллионов. Разницы нет не потому, что страдания миллионов значат так мало, а потому, что абсолютно справедливый Бог не может быть "чуточку" несправедливым. В сфере абсолютного мельчайшая несправедливость становится абсолютной. Бесконечно милосердный Бог не может иногда проявлять безразличие. Безразличие Бесконечного - это бесконечное безразличие. Так Элиша бен Абуя потерял веру, столкнувшись со страданиями одного невинного. Альбер Камю в своем романе "Чума" касается этой проблемы. Он описывает священника, славящего Бога, пославшего кару на город грешников. Но его вторая проповедь - признание неразрешимости проблемы теодицеи. Что же произошло между двумя проповедями? Священник стал свидетелем мучений одного умирающего от чумы ребенка. Этого было достаточно, чтобы человек совершенно изменился. В конце концов священник умер, не вынеся душевных мук.
При правильной постановке вопроса мы увидим, что Катастрофа укладывается в вечную проблему теодицеи, рассматривавшуюся еще Эпикуром. Если Творец хочет предотвратить зло, но не может, значит, Он не всемогущ. Если Он может сделать это, но не желает, значит, Он не благ. Если же Он и может и хочет, откуда же тогда берется зло? Во все времена все верующие люди задавали себе эти вопросы. Они обсуждаются в "Государстве" Платона. Уже тогда были люди, которые считали, что раз в мире есть зло, значит Бог не участвует в истории, не интересуется земными делами и человеком. Если бы Всевышний знал, разве бы Он терпел зло, которое творится под солнцем? Эти же аргументы послужили последователям Аристотеля, утверждавшим, что Бог не занимается судьбами отдельных людей и ничего о них не знает. Таковы были предвестия того, что в наше время называется радикальной теологией.
Вопросы к Богу по поводу Катастрофы, вызванные только ее масштабами, выглядят этически спорными. Понятен человеческий ужас перед страданиями миллионов, но почему "гуманнее" мучения одного человека? Наоборот, моральнее вопрошать Бога об одной истерзанной душе. В категориях Бога размеры зла не могут иметь цены. Представлять себе это иначе - значит самому быть безразличным к несправедливости и страданиям. Предполагать, что с меньшим количеством зла можно примириться, - аморально. И действительно, трагедия европейского еврейства произошла именно потому, что человечество было готово терпеть зло поменьше Катастрофы. В этом суть вины современного человека. Если мы решаемся вопрошать о путях Всевышнего, сперва следует вникнуть в суть отношения Бога к человеку. Даже если останутся неразрешенные вопросы, правильная постановка проблемы Катастрофы позволит нам осмысленно жить дальше. Лишь представив себе широкий интеллектуальный масштаб нашей проблемы и ее решающее этическое значение, мы обнаружим, что она сводится к извечному вопросу о целесообразности мира, в котором существуют страдания невинных. Это заставит нас задуматься о том, почему и зачем Бог создал мир людей.
Безгранична ли терпимость Всевышнего? Долго ли Он будет ждать духовного возвышения человека? Никто, кроме Творца, не может ответить на этот вопрос. Сколько Бог будет терпеть свое неудачное творение - это тайна бытия. Бог "виновен" в том, что сотворил мир. Но разве Он виновен в безразличии к человеку? Насколько необъятно Его милосердие? Как определить тот момент, когда злоупотребившие данной им Богом свободой люди заслужат Его кару? Можем ли мы измерить силу Его любви даже к злодеям? Мидраш рассказывает, что когда воины фараона тонули в Красном море, ангелы на небесах, как обычно, приготовились петь свою ежедневную хвалу Всевышнему. Но Господь их остановил: "Творения рук Моих тонут в море, а вы собираетесь петь гимн?!" Приговор не исполняется с легкостью. Ведь даже "неудачные творения" - Его рук дело.
Раздумывая над уроками Катастрофы, мы спрашиваем, остался ли еврейский народ свидетелем Всевышнего, существует ли в конце концов возмездие? Нацисты пытались вытравить из человеческой души последние остатки человечности, полностью уничтожить в людях страх перед Богом. Это было восстание против всех форм морали. Однако возмездие настигло Германию. Тысячелетний рейх не простоял и двенадцати лет. Вместо "великой Германии" немцы получили разделенную страну с урезанными границами.
Наказана, в сущности, вся западная цивилизация. Ведь в Катастрофе повинны не только немцы, весь Запад сочувствовал преступникам. На протяжении многих лет народы мира относились к нацизму с пониманием и терпимостью. В этом и заключается самый трагический аспект Катастрофы. Пользуясь попустительством мирового общественного мнения, Германия смогла создать мощную военную машину, отравить умы миллионов людей и развратить правительства и общественных деятелей многих стран. Это стало возможным отчасти потому, что антисемитская пропаганда немцев благосклонно воспринималась большинством стран Запада. С помощью антисемитизма Германия добилась быстрого и эффективного распада морали многих народов. Возвышению Германии способствовали и циничные расчеты политиков. Она должна была защитить Запад от угрозы русского коммунизма. Ради этого европейцы готовы были не обращать внимания на "некоторые" нарушения демократии. Ведь в конце концов гонениям подвергли в основном евреев. Даже после того, как разразилась вторая мировая война, находились влиятельные политики и даже деятели церкви, которые надеялись на сближение между западными державами и гитлеровской Германией. Они продолжали "мудро" не замечать ужасные преступления нацистов, все еще рассчитывая организовать крестовый поход против коммунизма. Так они стали сообщниками создателей газовых камер.
Вместе с тем Запад не добился ничего. Коммунизм, который он старался обуздать, широко распространился по миру. Я говорю это без всякого сочувствия к коммунизму; я только пытаюсь проследить, как осуществляется Божье возмездие в истории. Нацизм можно было остановить раньше, если бы мир понял деморализующую силу антисемитизма. Но насмешки над евреями долго считались на Западе респектабельными. И это определило неизбежность второй мировой войны, в результате которой все прежние великие державы отошли на второй план. Даже Советский Союз и Соединенные Штаты, вышедшие из войны победителями, мало что выиграли, если их потрясающая мощь ставит под угрозу существование человечества. Еще недавно народы радостно или равнодушно наблюдали за "окончательным решением еврейского вопроса". А теперь (и это не случайно) им приходится всерьез беспокоиться о возможном "окончательном решении" судьбы всего мира. История силы обанкротилась. А ведь если бы Запад не потворствовал нацизму, мировая история пошла бы по совсем другому пути и человечество не балансировало бы теперь на грани термоядерной катастрофы. Наступил закат распадающейся цивилизации. Пришел час расплаты.
Евреям пришлось заплатить страшную цену за преступления народов, да и теперь как часть человечества они страдают от кризиса цивилизации. И все же Израиль не только выжил, но и обновился - приобрел собственное государство. Евреи всегда знали, что возвратятся на землю предков, хотя ничто в истории даже не намекало на это. Но Израиль жил верой в освобождение надеясь, что Бог не оставит Свой народ. Для евреев, которые знают, что их история не началась с Освенцима и не кончится им, создание государства после Катастрофы подтвердило уверенность в присутствии Творца. Мы распознали в этом акте Божью волю. Именно государство было необходимо народу после страшной Катастрофы. Сломленные физически и духовно, евреи не смогли бы выдержать, если бы Всевышний не подал им какой-нибудь знак, подтверждающий, что "страж Израиля не спит". Государство появилось как раз в тот момент, когда, казалось, уже ничто не могло спасти народ от исчезновения. Оно - наш спасательный трос, связывающий нас с будущим.
Думая о Катастрофе, мы должны помнить, что на ней не замыкается вся еврейская история. Проблему веры в аспекте Катастрофы нельзя рассматривать так, как будто у евреев не было прошлого и не будет будущего, за которое до определенной степени они сами в ответе. Освенцим - это еще не вся история Израиля, не весь еврейский опыт. В прошлом евреи не только испытали на себе сокрытие Божьего лика, но были также и свидетелями Божьего откровения. История евреев немыслима без деяний праотцев, Исхода из Египта, Синайского откровения, проповедей пророков. Можно, конечно, секуляризировать историю Израиля и отрицать воздействие на нее Провидения, но это никак не связано с Катастрофой. Нет большого смысла в том, чтобы объяснять всю еврейскую историю, исходя из опыта Катастрофы. Если вера в Божье откровение ни на чем не основана, то отнюдь не Освенцим этому виной. С другой стороны, если Божье присутствие в истории - достоверный факт, то Катастрофа не должна оказать на него никакого влияния.
Освенцим не может представлять проблемы с точки зрения веры для человека, отрицающего Божье вмешательство в историю. По его мнению, Бог вообще отсутствует. Лишь верующий в Провидение может быть смущен Освенцимом. Какие выводы сделает он из ужасающего Божьего молчания? Быть может, Всевышний равнодушен к судьбе человека? Но еврей знает, что это не так, ибо его праотцы поддерживали прямую связь с Творцом. Или Бог "умер"? Но разве не странно, что в прошлом Бог интересовался Израилем, а теперь "отошел от дел"? Это человек может потерять веру в Бога, но Вечносущий не может умереть. Либо Бог вечен, либо Его нет вовсе. Может быть, Бог отвернулся от Израиля в Освенциме в наказание за грехи евреев? Такое утверждение было бы осквернением Божьего имени. Какими бы ни были грехи европейских евреев, они не выходили за рамки человеческих слабостей и проступков. Катастрофой нельзя наказывать за человеческие грехи. Можно было бы сказать, что Германия заслужила такое наказание, но даже в этом случае следует быть осторожным.
Таким образом, у религиозного еврея складывается двойственное представление о Боге. Он испытал периоды Божьего откровения и Божьего отсутствия. И не только в Освенциме. Хоть Катастрофа и занимает уникальное место в еврейской истории как, наверное, самое страшное проявление Божьего молчания, все же она - лишь часть этой истории. Еврейский народ начал свое существование благодаря Божьему откровению. Он возник лишь потому, что Всевышний дал человеку частичку своего света. И потому еврей знает, что Бог не может отсутствовать вечно. Многие видели Бога даже на пути в газовые камеры. Они видели Его даже в Его сокрытии. Благодаря своему знанию о Боге еврей может найти Его даже в Его отсутствии.
Нет, Катастрофой не исчерпывается еврейская история. Силам тьмы не удастся "окончательно решить еврейский вопрос". Еврей, знающий о Божьем присутствии, почувствует Его заботу в тот момент, когда будет казаться, что Всевышний покинул Свой народ. Таков еврейский подход к дилемме Освенцима. И все же вопрос об ответственности Бога за страдания невинных остается открытым. Бог создал мир, в котором человек свободно вершит историю. Поэтому должен быть Высший судья вне истории, который искупит все страдания. Это очень важно для верующего еврея. Он не сомневается в Божьем присутствии, хоть и не может определить границы Его долготерпения. Мы не обсуждаем пути Бога, а принимаем их. Мы не пытаемся оправдать гибель шести миллионов, но верим, что в Боге трагедия человека трансформируется. В рамках времени и истории Катастрофу нельзя простить. Один из комментаторов Торы поясняет, что усилительная частица "на" в обращении Всевышнего к Аврааму: "Возьми сына своего единственного, которого ты любишь, Иц-хака..." указывает на просьбу. В этом содержится намек на то, что в рамках истории жертвы невинных не могут найти оправдания. Ведь не случайно Бог обращается с мольбой к Аврааму принести в жертву Ицхака. Всевышний как бы просит прощения у всех страждущих из-за того, что Он создал человека и дал ему право выбора. В рамках времени и истории Бог остается в долгу у своего народа, испытавшего на себе беспредельность Его долготерпения. Это особенно очевидно сейчас, после Катастрофы. Может быть, Бог и хочет, чтобы народ, перед которым Он в долгу, все-таки признавал Его? Чтобы Его сыновья, у которых, казалось, есть все основания осуждать мироустройство, все же верили, что в конце концов Создатель выплатит свой долг?
Хасидские предания.
Бубер М.
Рабби Элимелех, прозванный рабби Реб Мелек, был братом рабби Зуси; в юности они вместе странствовали. Год за годом они ходили по разным местам, подражая изгнанному Присутствию Божию (Шехине) и ища пробудившиеся или готовые к пробуждению души. Затем их пути разошлись. Зуся поселился на одном месте, хотя снова и снова чувствовал потребность к странствиям; даже в старости он оставался похожим на мальчика, игравшего на свистульке песню Богу*.
Бааль Шем Тов
ГОРА-СПАСИТЕЛЬНИЦА
Рассказывают.
Вершины гор, на прекрасных склонах которых жил Исраэль бен Элиезер, круты и неприступны. В часы созерцания он любил забираться на них и долго стоять где-нибудь в уединении. Однажды Баал Шем Тов так глубоко погрузился в свои размышления, что забыл о том, что стоит на краю пропасти, и занес над обрывом ногу. В ту же минуту соседняя гора сошла со своего места, придвинулась вплотную к той, на которой стоял Баал Шем Тов, и он мог спокойно продолжать свой путь.
РАЗБОЙНИКИ
Рассказывают.
Банда разбойников, обитавшая на востоке Карпат, постоянно наблюдала чудеса, происходившие при появлении Баал Шем Това. И вот однажды они пришли к нему и велели следовать с ними в Землю Израиля, но особым путем - через пещеры и ходы в земле, потому что они слышали (неизвестно откуда), что Баал Шем Тов давно хочет отправиться в Израиль. И вот он последовал с разбойниками, впрочем, не без неохоты. Ущелье, по которому они шли, было сырым и топким. Через него вела лишь одна узенькая тропинка, по которой и шли путешественники друг за другом, след в след. Время от времени, однако, встречались заболоченные места, которые приходилось заваливать камнями. Разбойники шли первыми, Баал Шем Тов - за ними. Вдруг он увидел пламенный меч*, запрещавший ему следовать дальше. Тогда Баал Шем Тов повернулся и пошел домой.
НЕПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
Рассказывают.
Когда рабби Вольф Кицес покидал своего учителя, чтобы отправиться в Святую Землю, Баал Шем Тов протянул указательный палец, коснулся его уст и сказал: «Заботься о своих словах и смотри, чтобы всегда отвечать правильно!» Более он ничего не сказал.
Корабль, на котором плыл ученик Баал Шем Това, сбился с пути из-за разыгравшейся бури и пристал к какой-то неведомой пустынной земле. Шторм утих, но корабль сильно пострадал и не мог отправиться в путь немедленно. Некоторые из пассажиров, среди них и рабби Вольф, сошли на берег, чтобы исследовать незнакомую местность. Они вскоре вернулись, только рабби Вольф, увлекшись, шел все дальше и дальше от побережья и наконец наткнулся на большой дом в старинном стиле, выглядевший так, словно в нем никто никогда не жил. Только тогда он сообразил, что на корабле не могут его так долго ждать. Но не успел рабби Вольф решить, как поскорей добраться до берега, на пороге старинного дома появился человек, облаченный в льняные одежды. Это был старец с седыми волосами, но на вид еще очень крепкий и полный сил. «Не бойся, рабби Вольф, - произнес он. - Останься с нами на субботу, а утром сможешь продолжать свой путь». Словно во сне рабби Вольф последовал за старцем. Они омылись в микве, помолились в сообществе десяти других высоких и величественных старцев, а затем все вместе сели за трапезу. Эта суббота была похожа на чудный сон. На следующее утро старец проводил рабби Вольфа на берег, у которого стоял на якоре его корабль, и благословил его на дорогу. И только рабби Вольф собрался поставить ногу на трап, старец спросил его: «Скажи мне, рабби Вольф, как поживает народ Израиля в твоей стране?»
«Господь не покидает их», - быстро проговорил рабби Вольф и взошел на корабль. И только в открытом море он задумался над тем, что сказал. Он вспомнил слова своего учителя, и угрызения совести охватили его с такой силой, что он не смог продолжать путь в Святую Землю, но решил вернуться домой. Он спросил у одного из корабельщиков, как ему поскорее это сделать, и получил ответ, что судно и так идет домой.
Когда рабби Вольф пришел к Баал Шем Тову, наставник посмотрел на него строго, но не сердито, и произнес: «Как плохо ты ответил отцу нашему Аврааму! День за днем он вопрошает Бога: "Как там мои дети?" И Бог отвечает: "Я не покидаю их". О, если бы ты поведал ему еще о наших муках в изгнании!»
ТОПОР
Однажды Баал Шем Тов поручил своему ученику, рабби Вольфу Кицесу, выучить каванот* для трубления в шофар*, так чтобы на Новый год* он смог хорошо сыграть соответствующую мелодию. Рабби Вольф учил каванот со всей тщательностью, а для большей надежности отмечал все ошибки на листе бумаги, который держал за пазухой. Однако, когда все ошибки были отмечены, рабби Вольф потерял этот лист, но не заметил этого. Говорят, что лист пропал не без помощи Баал Шем Това. Когда же наступило время трубить в рог, рабби Вольф стал искать свой листок и не нашел его. Он пытался вспомнить каванот, но, как ни странно, забыл все. Тогда он стал плакать и рыдать и так создал нужную мелодию без всяких специальных каванот. Позднее Баал Шем Тов говорил ему: «Во дворце царя много залов, и к дверям от них - много ключей, но топор сильнее их всех, и ни один замок не устоит перед ним. Разве могут сравниться все каванот с одним подлинным плачем, идущим от сердца!»
РЯДОМ И ВДАЛИ
Ученик спросил Баал Шем Това: «Почему бывает так, что тот, кто прилепляется к Богу и знает, что близок к Нему, иногда испытывает чувство разрыва и удаления?»
Баал Шем Тов объяснил: «Когда отец учит своего маленького сына ходить, он становится перед ним и простирает свои руки по обе стороны от малыша, чтобы тот не упал, и мальчик идет к отцу, поддерживаемый его руками. Но когда он подходит к нему почти вплотную, отец отходит от него и убирает свои руки, и так происходит не один раз. Только так ребенок может научиться ходить».
МАЛЕНЬКАЯ СВИСТУЛЬКА
У одного поселянина, который многие годы в Дни Трепета* приходил в синагогу к Баал Шем Тову, был сын, столь скудоумный, что он не мог даже различать буквы и поэтому не понимал смысла священных слов. В Дни Трепета отец не брал его с собой в город, потому что сын все равно ничего не понимал. Но когда ему исполнилось тринадцать лет и он вошел в возраст Закона, отец взял его на праздник Йом-Кипур, опасаясь, что в его отсутствие сын в день поста будет есть, как в обычный день, потому что тот не ведал никаких правил.
У мальчика была маленькая свистулька, в которую он обычно свистел, когда сидел на лугу и пас овец и телят. Свистульку эту он всегда носил с собой в кармане рубашки; отец о ней ничего не знал. Во время праздника мальчик в течение многих часов стоял в синагоге и молчал. Но когда началась дополнительная молитва Мусаф*, он сказал отцу: «Отец, у меня есть маленькая свистулька. Я хочу в нее посвистеть». Отец заволновался и запретил ему это делать, и мальчик сдержался. Но когда началась послеполуденная служба Минха, сын снова стал просить: «Отец, можно мне посвистеть в свистульку?» Отец рассердился и сказал: «Где она у тебя?» Когда мальчик показал, отец засунул ему в карман свою руку, чтобы сын не смог достать свистульку. Однако, когда началась Завершающая молитва Неила, мальчик вырвал карман из-под руки отца, достал свистульку и тихо засвистел. Все были поражены и смущены. Но Баал Шем Тов невозмутимо продолжал произносить слова молитвы, причем гораздо бойчее и легче, чем обычно. Позднее он сказал: «Этот мальчик облегчил мне молитву».
Шутка недели...
В одесском ресторане:
- Скажите, а салат сегодняшний?
- Я вам больше скажу: он еще и завтрашний!
Голодноватые советские годы застоя. Евpейская семья отмечает пpаздник, кyча гостей, стол с yгощением, посеpедине - баночка с кpасной икpой. Рабинович хватает банкy, начинает загpебать икpy ложкой. Емy вежливо говоpят:
- Рабинович, вы любите икpy?
- (не пеpеставая жевать) Очень люблю.
- За столом есть еще люди, котоpые тоже любят икpy...
- Hy вгяд ли так же сильно, как я...
- Ой, ваш Моня на лицо - вылитый папа!
- Это не страшно, лишь бы был здоров.
Рабинович жалуется:
- Я заболел в дороге и два месяца пролежал в Одессе. Это обошлось мне в две тысячи.
- Обидно! Заболей ты у нас в Бердичеве, за такие деньги ты мог бы два года болеть.
Это было в 1914 году, перед Первой мировой войной. Правительство Австро-Венгрии решило взять у барона Ротшильда заем. Ротшильд поднимается по лестнице замка Шенбрунн, где должен быть подписан договор. На лестнице к нему подходит министр внутренних дел и доверительно говорит:
- Господин барон, предупредите вашего сына Морица. Он связан с социалистическими кружками. Мы вынуждены будем принять меры.
Наверху барон Ротшильд сидит перед договором с золотым пером в руке, но не подписывает.
- Господин барон не подпишет?
- Не подпишу. Как я могу доверять монархии, которая боится моего Морица?!
Искусству клянчить и прибедняться можно обучать, хотя как и во всяком искусстве необходима не только склонность характера, но и природный дар. Профессиональные нищие, а ныне охотники за социальными пособиями, умели и умеют находить подход к людям и выходы из разнообразных ситуаций. Кого они не раздражают? Но кто хоть раз не попадался на их удочку? Рассказывал ребе из Коцка, что пропала у одного еврея табакерка и в поисках ее встретился он с волшебным козлом, у которого были рога такие длинные, что терлись о звезды. Сказал человек: «Козел, козел, дай мне от твоего рога и сделаю себе табакерку». А козел был милосердный. Наклонил голову, человек отрезал кусочек от его рога и смастерил из него сияющую табакерку. Увидели ее люди и позавидовали. Стали по очереди обращаться к козлу. Козел исполнял желания каждого. Наклонял голову, и каждый отрезал по куску его рога. И рога становились все меньше и меньше. Уже не поднимались высоко в небо и не доставали до звезд, а стали короче, чем у обычных козлов. Щипал козел травку и жалел, что стремятся люди делать табакерки из бывших рогов... С тех пор большерогие козлы очень не любят, когда к ним обращаются с просьбами.
Грустная история. Но не о великом человеке, мысли которого устремляются в самую высь, и приходят к нему люди со своими мелочами, крадут его время, низводят его с высот. Все наоборот: будь «козел» действительно высоким - как лестница, стоящая на земле, вершина которой достигает небес, просьбы не смогли бы привести к его умалению. Но он был невелик, только рога были направлены к небу и достигали звезд, а сам он был маленьким, как все. Праотец Авраам мог простираться перед незнакомыми прохожими арабами, чтобы оказать им гостеприимство, и бежать к своему скоту, чтобы выбрать лучших и накормить случайных путников языками с горчицей, а потом провожать своих гостей. И все это только возвышало его от раза к разу. Но если козел был козлом и остался козлом, люди могли приходить и укорачивать его рога... И когда Моше рабейну в растерянности вопрошал Всевышнего: «Откуда у меня мясо, чтобы дать всему народу...», был ему твердый ответ, что он велик своей мощью и от него ничего не убудет. «Как масляный светильник на меноре, от которого все зажигают огонь, а его свет совершенно не уменьшается» коментирует Раши.
Так хорошо просить или нет? Объясняет нам Ребе, что за все 40 лет странствования по пустыне сыны Израиля лишь однажды принесли пасхальную жертву, ведь сам Всевышний повелел, чтобы пасхальную жертву приносили лишь после вступления в землю Израиля. Но еще один раз разрешил Он принести пасхальные жертвы для тех людей, которые по уважительной причине не смогли участвовать в праздновании вместе со всеми. Разрешил лишь потому, что они Его об этом попросили, хотя их было всего несколько человек. Ребе добавляет, что если бы сыны Израиля просили или даже требовали, чтобы им была дана возможность приносить пасхальную жертву, как поступили некоторые из их собратьев, было бы видно, как велико их желание благодарить Б-га за чудеса и за все удивительное, совершенное Б-гом ради них в Египте. Поступи они так, Всевышний, несомненно, ради исключения дал бы им Свое согласие, потому что Ему важны наши просьбы. Просить у Б-га о чем-то хорошем - это положительное свойство, не просить - отрицательное. А так как Тора вечна и вечны все ее указания, то ясно, что актуальна она всегда: в любом месте и в любое время, включая и наши дни, названные "днями Мошиаха". Тем более, что просить и даже требовать мы можем то, что Всевышний давно уже обещал нам через Своих святых пророков - истинное и полное Освобождение, раскрытие праведного Мошиаха - вскоре, в наши дни!
Желаем Вам Шаббат Шалом!
Рабби Исроэль и Хеня Карпиловский
Отрывки из бесед Ребе:
Манн столь близок к духовному, что ничто материально-низкое не может его осквернить. Наоборот, манн способен исправить материальное и не оставляет материальных следов (отходов).
Те же качества мы находим и в субботе: нам заповедано отмечать ее лучшими блюдами, самой красивой одеждой, физическим отдыхом, но мы уверены, что физическое не повлияет на субботу (не «опустит» ее), напротив, она «поднимет» до уровня духовного и пищу, и другие наслаждения.
Недельная Глава - Бегаалотха:
«Когда ты будешь зажигать лампады...»
В Торе нет ничего случайного. Нет лишних слов, лишних букв и даже точек (в десяти местах в Торе над буквами поставлены точки). И конечно же не случайна последовательность законов и рассказов.
В главе «Насо» есть рассказ о том, как Аарон и его дети должны благословлять евреев. Эта заповедь исполняется в некоторых местах ежедневно, а в большинстве общин за пределами Израиля - по праздничным дням.
Затем в Торе рассказывается о том, как в первый день месяца нисан началась служба в переносном Храме - Мишкане.
Очень подробно изложено, какие жертвы приносили поочередно в каждый день по этому случаю главы еврейских колен.
В 1-й день - глава колена Йегуды - Нахшон бен-Аминадав, во 2-й день - Нетанель бен-Цуар, глава колена Иссахар и т. д. И так с первого дня нисана по 12-й день месяца.
Каждый день был днем особого торжества для одного из колен Израилевых. Глава лишь одного колена Израилева не принес в те дни жертвы и подарки в Храм - Аарон, предводитель колена Леви.
В следующей главе Торы, «Бехаалотха», Вс-вышний велит Моше передать Аарону сведения о порядке зажигания лампад храмового светильника. Какова связь между этими законами и предыдущим повествованием? К тому же о самом храмовом светильнике говорилось много выше, во второй книге Пятикнижия (сейчас мы читаем четвертую книгу). Там и следовало сообщить о правилах зажигания лампад.
Мидраш говорит по этому поводу, что Аарон был весьма озабочен тем, что все колена Израилевы столь торжественно отметили открытие Мишкана принесением жертв, подарками, и лишь колено Леви вроде бы не принимало в этом торжестве активного участия. «Наверное, это за мои грехи», - думал Аарон (великий человек прежде всего ищет недостатки у себя). Поэтому Вс-вышний велел передать Аарону: «Не огорчайся, от тебя ожидаются дела более великие, чем подарки предводителей других колен Израилевых. Ведь что принесли главы колен в эти дни? Жертвы. Настанет время, когда не будет Храма и жертв не будет. Но лампады, которые ты зажигаешь, будут гореть вечно и благословения, которые будут произносить твои дети, будут звучать вечно».
С первого взгляда не совсем понятно, что подразумевает Мидраш, говоря о лампадах, которые «будут гореть вечно». Ведь если нет Храма, то нет ни жертвоприношения, ни храмового светильника. О какой же вечности лампад может идти речь? Существует известное правило в иудаизме: «Дело отцов - знак для потомков». Все, что рассказывается в Торе о наших праотцах: Аврааме, Ицхаке и Яакове, - показывает, что произойдет в будущем с их потомками. Так, Авраам постоянно странствует. И вся наша история - это переезды из страны в страну. В конце концов он приезжает в страну Ханаан (будущая Земля Израиля) и там остается навсегда. И мы после всех странствований возвращаемся в свою страну.
Рабейну Нисим говорит в Мидраше, что Вс-вышний велел передать Аарону: кроме обновления Храма в пустыне в будущем будут еще обновления Храма. И тогда Я сделаю руками твоих потомков чудеса и спасения. И поэтому в Торе стоят рядом описание торжественного открытия Храма в пустыне и правила зажигания лампад светильника Аароном и его детьми.
Речь здесь идет об эпохе Маккавеев. Все еврейство было в опасности. Казалось, что наш народ на грани исчезновения. Царь государства Селевкидов, Антиох Эпифан издал указы, требовавшие от евреев отказа от веры в Единого Б-га. Эти указы предписывали приносить жертвы идолам, запрещали соблюдать субботу и правила кошрута, совершать обрезание. Непокорным грозила смерть. Большинство еврейской молодежи тогда воспитывалось в эллинистическом духе. Лидеры еврейской общины, в том числе и многие священнослужители, были ставленниками греков. Храм был осквернен, и служба в нем - прекращена. Города и села Земли Израиля кишели агитаторами, пропагандировавшими «великую греческую культуру». Эти люди пытались убедить народ в том, что еврейская религия устарела и неминуемо отомрет. Почтенных евреев, известных своей ученостью и благочестивостью, заставляли нарушать Закон публично: есть трефное, работать в субботу, поклоняться идолам. Тех, кто отказывался, зверски убивали. Гибель еврейства казалась неминуемой. И тут вдруг разразилось восстание, организованное горсткой людей, во главе которых встал Матитьягу Хашмонай со своими сыновьями, - восстание, завершившееся полной победой над великолепно обученной армией греков. Вся страна была освобождена от идолов. Храм обновили и очистили от мерзости, восстановили в нем службу. И в доказательство того, что избавление пришло свыше, Б-г явил народу чудо: масло в светильнике, которого должно было хватить лишь на сутки, горело восемь дней - до тех пор, пока не доставили в Храм новое масло в необходимом количестве. Как известно, храмовые светильники символизировали свет Торы, озаряющей наш жизненный путь. Матитьягу Хашмонай и его дети были потомками Аарона. И хану-кальные свечи, зажженные ими, горят уже более двух тысяч лет. Сколько огней погасло за это время! А они горят вечно, и благословения коаним вечны.
И поэтому Тора поставила эти три главы рядом: о том, как дети Аарона благословляют евреев, об обновлении переносного Храма, «Мишкана», и о зажигании лампад светильника (РАМБАН).
Глава «Бехаалотха» начинается указанием главе священнического рода коэнов, Аарону, о зажигании лампад храмового светильника-меноры.
«И говорил Б-г Моше: Обратись к Аарону и скажи ему: когда ты будешь зажигать лампады, то на лицевую сторону светильника да светят эти семь лампад. И сделал так Аарон: к лицевой стороне светильника зажег он лампады его, как повелел Б-г Моше».
Менора стояла у южной стены Храма. Она была вычеканена из единого золотого слитка и представляла собой ствол на массивном основании, от которого отходили влево и вправо три пары ветвей. На верху ствола и ветвей находились лампады. По мнению большинства комментаторов Писания, выражение «...на лицевую сторону светильника да светят лампады...» означает, что фитили шести боковых лампад должны быть наклонены к центральной. Центральная же лампада, по мнению РАМБАМа, была слегка наклонена к западу, в сторону Святая святых Храма, и поэтому называется в Талмуде «западной лампадой».
Каждый вечер один из священнослужителей, поднявшись на камень, установленный перед менорой, с тремя высеченными в нем ступенями, вычищал лампады, наливал в них определенное количество кристально чистого оливкового масла и зажигал огни светильника. Талмуд замечает по этому поводу: «Нужен ли свет Вс-вышнему?.. Но это - свидетельство для всех в мире сем, что Б-жественное присутствие пребывает в Израиле. Как это свидетельствует? Ответил Рав: В западную лампаду наливали столько же масла, сколько и в соседние, но тем не менее она горела до следующего вечера, тогда как другие выгорали к утру».
В кабалистической книге «Зогар» человек уподобляется светильнику. Это мнение приводится в «Зогаре» со слов ребенка из поселения Кфар-Сахнин, сына талмудического мудреца рабби Хамнуны.
В «Зогаре» рассказывается, что двое ученых, р. Ицхак и р. Йегуда, посетив Кфар-Сахнин, остановились в доме, где жила рано овдовевшая жена р. Хамнуны с малолетним сыном. Когда мальчик пришел домой из школы, мать послала его к великим ученым, остановившимся в их доме, чтобы они благословили его. Между мальчиком и мудрецами завязался разговор, в течение которого ребенок проявил такие глубокие познания в тайнах Торы, что восхищенные ученые воскликнули, обращаясь к его матери: «Достойна участь твоя, праведная женщина...» А р. Йегуда уже в начале беседы заявил, что подобного он никогда не слышал.
Среди прочего мальчик остановился на стихе из книги «Кохелет»: «У мудрого - глаза в голове его...».
«Где же еще могут быть глаза у человека? - спросил мальчик. - Неужели на туловище или на руках? Но таков, бессомненно, смысл стиха. Учили мы, что человеку нельзя пройти и расстояние в четыре локтя с непокрытой головой. Почему? Потому что Б-жественное присутствие - над головой его. И у каждого мудреца глаза должны быть обращены к его голове, т. е. к Тому, Кто пребывает и обитает над его головой. А если его глаза обращены туда, он должен знать, что огонь, который горит над его головой, нуждается в елее. Ибо тело человека - это фитиль, над которым горит пламя. И поэтому царь Соломон взывает: «Да не будет недоставать елея на голове твоей». Ибо свету над головой человека необходим елей, и этот елей - добрые дела...» («Зогар»).
В вышеприведенных словах «Зогара» упоминается запрет ходить с непокрытой головой, «...потому что Б-жественное присутствие над головой его».
С самых древних времен укрытие головы являлось у евреев выражением почтения, евреи отличались этим от других народов.
В Мидраше, например, который создавался одновременно с Талмудом, т. е. примерно полторы тысячи лет назад, упоминается в одной притче, что подданные царя, получившие послание своего властелина, читают его стоя, обнажив голову, со страхом и содроганием («Ваикра Рабба»).
Постоянное ношение головного убора выражало у евреев благоговение перед Вс-вышним. В талмудическом трактате «Шаббат» рассказывается, что матери известного ученого, рабби Нахмана бар-Ицхака, в свое время предсказали астрологи, что ее сын будет вором. Дабы предотвратить это, она не давала ему обнажать свою голову, постоянно приговаривая: «Укрой голову, чтобы было у тебя благоговение перед Небом, и проси милости Вс-вышнего».
Существуют различные мнения среди законоведов по поводу традиции ношения мужчинами головного убора. Одни утверждают, что это закон, другие же считают, что это не более чем обычай благочестивых. В своде еврейских законов, «Шулхан-Арух», приводится, что произносить Имя Вс-вышнего, т. е. молиться или изучать Тору, а также входить в синагогу с непокрытой головой запрещено по закону. В иное же время ношение головного убора - это благочестивый обычай, который, однако же, в наше время приобрел силу закона.
Рабби Шломо Лурье, живший во второй половине 16-го столетия, на вопрос, можно ли больному человеку, которому головной убор причиняет неудобство, сидеть и есть с непокрытой головой, отвечает («Респонсы Махаршал»), что он лично считает, что и произношение Имени с непокрытой головой противоречит не более чем обычаю благочестивых. Но все же он советует и больному человеку всегда покрывать голову легкой льняной или шелковой шапочкой. «Что я могу сделать, - говорит он, - если народ возвел этот обычай в закон?»
В главе «Бехаалотха» также говорится о порядке передвижения евреев по пустыне Синай. «Пока облако пребывало над Скинией, стояли (евреи). И если задерживалось облако над Скинией много дней, то и сыны Израилевы следовали указанию Б-га и не двигались. И бывало, что облако оставалось над Скинией несколько дней: по указанию Б-га останавливались и по указанию Б-га двигались. И бывало, что оставалось облако с вечера до утра - как поднималось облако утром, они двигались; если оно было и днем и ночью, то (лишь) когда поднималось облако, они двигались. Или два дня, или месяц, или год, если задерживалось облако над Скинией, стояли сыны Израиля и не двигались, а когда (облако) поднималось, они двигались».
Зачем столько подробностей? Ведь ясно сказано, что едут тогда, когда облако начинает двигаться, а когда облако остановилось - остановка. РАМБАН говорит, что здесь сказано об евреях много хорошего. Стоят в неудобном месте. Надоело. Уехать бы отсюда подальше. Но... облако стоит на месте. Евреи не едут и даже не говорят о поездке. А бывало наоборот. Люди едут долго и очень устали. Наконец остановились. Не успели как следует отдохнуть, и вдруг облако двигается. Дан приказ сниматься с места, и они едут беспрекословно. Или более того: на ночь остановились, а утром снова в путь. Или остановились на целые сутки. Думают - длительная остановка, начинают разгружаться. Вдруг облако поднимается. И все снимаются с места.
Об этом говорит пророк Иеремия: «Так сказал Б-г: Вспоминаю Я тебе милость твоих лет молодых, любовь твою, когда была ты невестою, когда шла за мною по пустыне, по земле незасеянной».
В недельной главе говорится: «И сделали пасхальную жертву в первый месяц в четырнадцатый день... все, как велел Б-г Моше, так сделали сыны Израиля.
И были люди, которые были нечисты от тела человека (мертвеца) и не могли сделать пасхальную жертву в тот день, и подошли к Моше и Аарону в тот (же) день. И сказали те люди ему: мы нечисты от тела (мертвого) человека. За что будем лишены (возможности) принести жертву Б-гу в свое время среди сынов Израиля?! И сказал Б-г Моше, чтобы он сказал (евреям): говори детям Израиля: всякий человек, который будет нечист от умершего, или в далеком пути у вас, или в поколениях (случится это), то и он должен принести пасхальную жертву во имя Б-га. Во второй месяц, с полудня до захода солнца, пусть готовят мясо жертвы, с мацой и горькими травами, пусть едят его. Да не оставят от него до утра, и кость не ломают в нем».
Тут мы видим четыре заповеди: 1) принести пасхальную жертву 14 ияра тому, кто был нечист от мертвеца или был далеко от Храма и не мог успеть прийти к 14 нисана; 2) есть эту жертву ночью с мацой и марором (горькие овощи); 3) не оставлять мясо пасхальной жертвы на завтра; 4) не ломать кость пасхальной жертвы.
Очень интересны слова рабби Йосефа Ицхака Шнеерсона (РАЯЦ): «Нельзя терять надежду. О любом еврее нельзя сказать, что он уже оторвался от еврейства, что уже все пропало! Доказательство этому - пример с пасхальной жертвой: человек стал нечистым, в далеком пути - далеко отошел, и так уже несколько поколений, и все же он начнет приносить пасхальную жертву в следующем месяце». Мы это видим сегодня. К еврейству возвращаются семьи, три предыдущих поколения которых были атеистами. Этот процесс идет везде: в России, Америке, Израиле. Ибо предсказано в Торе: «И будет, когда сбудутся на тебе все слова эти - благословение и проклятие, что я дал перед тобой, и ты примешь это к своему сердцу среди всех народов, куда забросил Б-г тебя, и вернешься к Б-гу, Б-гу твоему, и послушаешься Его голоса, как все, что Я тебе предсказываю сегодня. Ты и твои дети, всем сердцем своим и всей душой твоей» («Деварим»).
Очень поучительно рассказывается в нынешней главе о том, как нужно выбирать руководителей народа и судей. Когда Моше сказал Б-гу: «Не могу я один нести весь народ этот, ибо это тяжело для меня. И сказал Б-г Моше: «Собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израиля, о которых ты знаешь, что они старейшины Израиля и надзиратели его, и возьми их в шатер встречи (где Б-г говорит с Моше), и встанут там с тобой. И я сойду и буду говорить с тобой там и отделю от духа, который на тебе, и возложу на них, и будут они нести с тобой бремя народа, и не будешь ты нести один» («Бамидбар»).
Кто же эти люди (надзиратели)? Мы находим их в «Шемот»: «И были избиты надзиратели сынов Израиля, которых поставили над ними начальники фараона, говоря: «Почему вы не выполнили норму кирпичей ни вчера, ни сегодня?» («Шемот»).
Согласно преданию на каждые десять евреев приходился один надсмотрщик - учетчик, от которого египтяне требовали выполнения нормы. А она была такой, что практически невозможно было ее выполнить. И египтяне били надсмотрщиков, требуя, чтобы они назвали имена тех, кто работает хуже других или мешает выполнению нормы. Надсмотрщики не должны были работать, но они старались помочь своим братьям, работали вместе с ними и получали побои за то, что никого не выдавали. Из таких людей Б-г велел выбирать судей и руководителей. И еще одно наставление, как должны себя вести руководители народа. Перед тем как выбрать старейшин, Моше задумался, как быть, ведь ему нужно было выбрать семьдесят человек из двенадцати колен. Если взять от каждого колена по пять человек, то будет шестьдесят человек, по шесть - семьдесят два. Тогда Моше написал семьдесят записок, на которых было начертано - «закен» (старейшина), а две записки были пустыми. И устроил своеобразную лотерею. Кто вытянул записку, где было написано «закен» - стал старейшиной, а кто пустую - не обиделся. Всегда нужно заботиться о том, чтобы не было обид и обвинений.
Если считать наиболее совершенным такое общество, где каждый получает по своим потребностям, то общество странствовавших по пустыне сынов Израилевых было идеальным. По утрам местность вокруг стана израильтян покрывалась слоем зернистой массы, имевшей вкус медовой лепешки. Каждый собирал этой массы, так наз. манны небесной, сколько мог, то есть по своим возможностям. Но, принеся собранную манну домой, он обнаруживал, что ее количество в точности соответствует числу ртов в его семье: по «омеру» на душу, ни больше ни меньше. Всю собранную манну следовало употребить в пищу в тот же день, ибо, будучи оставлена на завтра, она портилась и червивела. Исключение представляла пятница. В этот день еврей приносил домой манны вдвое больше обычного, с тем чтобы ему хватило и на субботу, в которую манна не выпадала. Такой порядок снабжения евреев пищей имел своей целью избавить их не только от забот о хлебе насущном, но и от соблазна приберечь, накопить и т. д., с чего, собственно, начинается всякая зажиточность. Евреи должны были со спокойным сознанием, не отягощенным хлопотами о материальном, посвятить себя ознакомлению с Б-жественным Учением, носителями и глашатаями которого им быть предназначалось.
Впрочем, и добывая себе хлеб в поте лица, человек может оставаться тем не менее выше материальных интересов. И тогда, даже если на учение и добрые дела ему остается не так уж много времени, именно этими часами и минутами он живет, им отдает свой разум и свое сердце. Его не слишком занимают заботы о завтрашнем дне, ибо он уверен, что «Тот, Кто дает жизнь - дает и пропитание».
И сегодняшним днем он вполне доволен, ибо независимо от величины его доходов и его состояния, он воспринимает их как дар Б-жий, как манну небесную, а к подаркам строго не присматриваются. И таких именно людей имея в виду, говорит в Мид-раше р. Шимон бар-Йохай: «Исследовать Тору дано лишь тем, кто питается манной».
В шестом разделе главы «Бехаалотха» рассказывается о весьма прискорбном эпизоде из жизни наших предков в пустыне. Случилось это неподалеку от местности Кадеш-Барнеа на юге Святой Земли. Хотя произошло это только лишь на второй год после Исхода, евреи уже готовились к вступлению в Обетованную землю, которое тогда еще не было отдалено на целых сорок лет из-за истории с соглядатаями. Кажется, не столь трудно было еще на некоторое время примириться с действительными и мнимыми неудобствами странствования по пустыне. Однако это оказалось не под силу народу, которому впоследствии пришлось пережить самые немыслимые страдания. Правда, началось с так наз. сброда, с тех египтян, которые примкнули к евреям, чтобы разделить их триумфальную победу на фараоном, не будучи готовыми разделять трудности и невзгоды, стоящие на их дальнейшем пути.
«И сброд, который был среди них, стал выказывать прихоти; стали плакать и сыны Израилевы, говоря: кто накормит нас мясом? помним мы рыбу, которую ели в Египте даром, огурцы, и дыни, и зелень, и лук, и чеснок. А ныне душа наша иссохла, нет ничего, только манна перед глазами...».
Как знакомы нам эти нервозные ностальгические воспоминания о радужном бытии там... откуда только что бежали, не разбирая Дороги.
И до чего же нелепо звучат слова о бесплатной рыбе, которую они якобы ели в Египте! Как замечает РАШИ в своем комментарии: «Не то что рыбу - солому им не давали египтяне даром». И РАШИ продолжает: «Что значит даром? Даром - без заповедей». В Египте они были свободны от обязанности следовать Б-жественным предписаниям. От них не требовалось личных, сознательных, самостоятельных действий, направленных на совершенствование личности и общества. Они жили, покорно следуя директивам властей, смиренно, по-рабски выражая свой безнадежный протест, когда становилось невмоготу. К такой жизни они привыкли и иной не желали. В этом и была основная причина их недовольства. Но они стыдились открыто признать, что предпочитают служение грубым развращенным людям служению Вс-вышнему. Поэтому и заговорили о разнообразии пищевого рациона, как бы нелепо это ни звучало. Моше понял, что не в тоске по рыбе или огурцам дело. «Если все рыбы моря будут собраны для них, удовлетворятся ли они?» - восклицал он. Народ нужно было воспитывать, он нуждался в мудром предводительстве, осуществлять которое Моше считал для себя непосильным. «И сказал Моше Б-гу: «Зачем сделал Ты зло рабу Твоему, и отчего не нашел я милости в глазах Твоих, что возлагаешь бремя всего народа сего на меня? Я ль носил в чреве народ весь этот, я ли родил его, что Ты говоришь мне: неси его в лоне твоем, как носит пестун младенца... не могу я один нести этот народ, ибо тягостно это для меня».
В ответ Моше было сказано: «Собери семьдесят мужей из старейшин Израиля, о которых знаешь ты...». Эти люди могли рассчитывать на любовь и признание народа, и им суждено было впервые составить Бет-Дин ха-Гадол, Великий (Верховный) суд, который с тех пор неизменно функционировал в еврейском народе до временного роспуска его в начале пятого века н. э. В Талмуде Бет-Дин ха-Гадол обычно называется «Сангедрин», от греческого слова «синедрион», означающего буквально: совместное заседание. Синедрион не только занимался судопроизводством, но являлся также высшим законодательным органом в еврейском государстве, исполняя примерно те же функции, которые в современных демократических государствах исполняет парламент. Полномочия Синедриона были даже шире современного парламента. Так, без санкции Синедриона еврейский царь не мог начать войну.
Как и первый Синедрион, включавший в себя Моше-рабейну и семьдесят старейшин, все последующие составы Синедриона обязательно включали в себя семьдесят одного человека. Решения принимались простым большинством (за исключением смертного приговора).
Верховный суд выискивал через своих посланников по всей Земле Израиля умных, знающих и достойных людей. Найдя такого человека, его сначала назначали судьей в его городе. Если он проявлял себя с хорошей стороны, его вводили в состав одной из низших судебных коллегий, находившейся на Храмовой горе, пока наконец он не заменял одного из членов Синедриона, выбывшего по старости или по другим причинам. Кстати, глубокий старик не должен был состоять в Синедрионе, ибо считалось, что он уже забыл тяжесть воспитания детей и в его сердце недостаточно сострадания.
Последний Синедрион заседал в Тверии, и в Тверии же, по преданию, будет он после продолжительного перерыва восстановлен, чтобы затем переместиться в Иерусалим. Произойдет это незадолго до Освобождения, как говорится в книге пророка Исайи: «И верну Я судей твоих, как прежде, и советников твоих, как вначале, и после этого назовешься ты городом праведным, городом верным. Сион правосудием искупится, а возвращенные его - благотворительностью».
В предыдущей главе мы говорили об оркестре, игравшем во дворе Иерусалимского Храма во время службы. Мы упомянули ударный инструмент - медные кимвалы (тарелки), а также струнные инструменты - невелы и киноры, на которых музыканты аккомпанировали певчим. Кроме того, в храмовый оркестр входили два различных духовых инструмента: халил и хацоцра.
Обычно «халил» переводится как «флейта». Некоторые комментаторы относят древний халил к семейству кларнетов, а Септуагинта я Аульгата понимают под этим инструментом предка современного гобоя. По-видимому, халил обладал довольно сильным звуком, потому что, как утверждает Мишна («Тамид», гл. 3,8), звучание халилов, как и пение храмового хора, было слышно до самого Иерихона. В оркестре имелось от двух до двенадцати халилов, но играли на них лишь 12 дней в году: в канун праздника Песах и в первый день праздника; через месяц, в день так называемого Второго Песах; в первый день праздника Шавуот и в каждый из восьми дней праздника Суккот. Причем в эти дни играли в Храме на халиле, даже если они выпадали в субботу.
Халилы, употреблявшиеся в храмовом оркестре, изготовлялись из тростника. Так что отнесение их к группе так называемых деревянных духовых инструментов оправдано со всех точек зрения. Но вот второй духовой инструмент, звучавший во дворе Храма, труба хацоцра, по современной терминологии, относится к медным инструментам, несмотря на то, что изготовляли этот инструмент не из меди, а из серебра. Об этом читаем мы в нынешней недельной главе «Бехаалотха»: «И говорил Б-г Моше так: сделай себе две серебряные трубы, чеканными сделай их, и будут они тебе для созыва общины и для подъема станов». Далее говорится, что трубачами должны быть «сыны Аарона, священники», и подробно указывается, когда и как следует трубить. Если в израильском стане, кочевавшем по пустыне, раздавались протяжные звуки двух труб одновременно, то это означало всенародный сбор; если трубила только одна труба - значит, созывались одни лишь старейшины. Прерывистые трубные звуки звали в путь. По первому такому сигналу снимались колена, располагавшиеся в восточной части израильского стана, т. е. колена Йегуды, Иссахара и Зевулуна; по второму сигналу снимались три колена, находившиеся в южной части, и т. д.
О трубных звуках, раздававшихся в Храме, Тора говорит следующее: «И в дни веселия вашего, и в праздники ваши, и в первые дни месяцев трубите в трубы при всесожжениях и при мирных жертвах; и будет это напоминанием о вас пред Б-гом вашим». Но в книге «Хинух», в статье, посвященной заповеди о трубных звуках, утверждается со ссылкой на Талмуд, что в Храме трубили ежедневно, а не только в праздники и новолуния, но в будни трубачами могли быть не только священники-коэны, но и левиты. Р. Авраам Порталеоне в своей книге «Шилтей ха-гиборим» пишет, что, хотя трубы играли во дворе Храма ежедневно, они не участвовали в аккомпанементе хору левитов подобно струнной группе храмового оркестра, потому что их мощное звучание полностью заглушило бы голоса певцов. Трубачи играли в перерывах между псалмами.
Как было упомянуто выше, трубы, на которых коэны играли во дворе Храма, изготовлялись из серебра. Согласно Иосифу Флавию они были прямыми, меньше метра длиной, немного толще халилов; постепенно расширяясь к передней части, они заканчивались колоколом. С этим описанием историка согласуется изображение труб на триумфальной арке Тита в Риме. То, что из всех музыкальных инструментов, игравших в сожженном римлянами Храме, изображены на арке именно трубы, может указывать на их значение в храмовом оркестре. В ТАНАХе трубы упоминаются 29 раз, пожалуй, более других музыкальных инструментов. Трубные звуки раздавались у евреев всегда, когда требовалось подчеркнуть серьезность момента, будь это мир или война, согласно предписанию Торы: «И когда пойдете на войну... против врага, угнетающего вас, - трубите... И в день веселия вашего и в праздники ваши... трубите в трубы». В предпоследней главе книги Чисел военачальник Пинхас отправляется во главе израильского войска на бой с коварным недругом, мидианитянами, «И трубы в руке его». И 5 веков спустя в мрачное время вражды между двумя братскими государствами Иудеей и Израилем, когда царю иудейскому Авие пришлось отбивать беспощадные атаки вероотступника Иоравама, он, как повествует библейская книга Хроник («Хроники»), обратился к воинам Иоравама со словами: «Вот, во главе нас Б-г, и священнослужители Его, и трубы... не воюйте с Б-гом отцов ваших, ибо не будет вам удачи».
И когда царь Давид переносил в Иерусалим священный ларь со Скрижалями Завета «священники трубили в трубы перед Б-жьим ковчегом...» («Хроники»). И когда царь Соломон, исполнив мечту своего отца, построил Храм на горе Мориа в Иерусалиме, 120 священников трубили в трубы, «славя Б-га, ибо благ Он, ибо навеки - добродетель Его» («Хроники»). И в дни царя иудейского Асы «евреи поклялись Б-гу громким голосом с трубными звуками» («Хроники»). И при праведном царе Йошафате иудеи «приходили в Иерусалим с невелами, и с кинорами, и с трубами» («Хроники»). И когда правил один из последних царей эпохи Первого Храма Хизкия, «стояли левиты с инструментами Давидовыми и священники - с трубами; и сказал Хизкия: вознесите всесожжение на жертвенник; и, когда началось жертвоприношение, началось пение... и весь народ кланяется, и песня поется, и трубы трубят» («Хроники»).
Был разрушен Первый Храм, построенный Соломоном. Прошли 70 лет вавилонского плена. Возвратившиеся иудеи принялись строить Второй Иерусалимский Храм, и опять заиграли священники в трубы на Храмовой горе, как рассказывается в книгах Эзры и Нехемии.
С разрушением Второго Храма на века стали невыполнимыми многие заповеди Торы, в том числе и заповедь из главы «Бехаалотха», предписывающая священнослужителям играть в определенные моменты на серебряных трубах. Однако трубные звуки не перестали раздаваться в Иудее. Хотя теперь это в основном были уже не серебряные трубы, а рога-шофары, как те, что звучат в синагогах в день Рош ха-Шана.
В талмудическую эпоху трубными звуками еврейский суд объявлял о новом постановлении и о начале нового месяца. Шофар оглашал отлучение от общины недостойного ее члена и созывал горожан на похороны земляка. Накануне субботы трубили шесть раз. После первого звучания шофара прекращали работу находившиеся в поле земледельцы. Те, кто был ближе к городу, не спешили тотчас же домой: они ждали тех, чьи поля были отдалены от города, чтобы войти в город всем вместе. Второй трубный сигнал давался для городских торговцев, которые, услышав его, запирали магазины и закрывали ставнями лотки. Третий сигнал был адресован домохозяйкам: он давал знать, что пора убрать с печей кастрюли и чайники и зажечь субботние свечи. Следовавшие затем один за другим три трубных звука - два протяжных и один прерывистый - провозглашали, что в городе воцарилась святая суббота. И в наше время во многих израильских городах накануне субботы Раздаются специальные сигналы. Иногда для этого используются сирены противовоздушной тревоги. Приведенные примеры имеют мало общего с заповедью о трубных звуках из главы «Бехаалотха», но в Кодексе РАМБАМа и в «Шулхан-Арухе» упоминается о случае, имеющем самую непосредственную связь с этой заповедью. В разделе, посвященном постам, РАМБАМ пишет:
«Заповедь Торы - взывать к Б-гу и трубить в трубы при всяком несчастье, ибо сказано: «Против всякого врага, угнетающего вас - трубите в трубы». Это значит: при всем, что угнетает вас, как засуха, эпидемия, саранча и т. п., взывайте к Б-гу и трубите. И это один из путей раскаяния, ибо, если люди будут взывать к Вс-вышнему по поводу нашедшей на них беды и трубить в трубы - все узнают, что из-за их недобрых поступков сделалось им недоброе... и это поможет им устранить несчастье. Но если они взывают и не трубят, но говорят: обычное это явление, случайность... такое отношение способствует погрязанию их в дурных поступках и приходу новых бед...»
Испокон веков трубы были популярны не только у евреев. Еще в древнем Египте, задолго до появления на свет самостоятельной еврейской нации, трубили трубачи. Серебряная труба была обнаружена в гробнице Тутанхамона. В греческой армии сигналы подавались прямыми трубами - салпинксами. Позже римляне использовали для той цели прямые трубы и литуусы с поднятым кверху раструбом. В средние века крестоносцы привезли в Европу трубы с Востока вместе с музыкальной культурой вообще. В начале 15-го века император Сигизмунд разрешил городу Аугсбургу содержать платных трубачей. С этого началась «карьера» трубы в Европе. В Германии, например, трубачи почитались много более всех остальных музыкантов.
В средневековых музыкальных пьесах трубы ассоциировались с монархом, тогда как тромбоны означали иных знатных, но не столь важных персон, а флейты и прочие деревянные инструменты сопровождали пасторальные сцены. Эта символика перешла затем в кантаты, оперы и программную музыку.
У евреев, как можно заключить из всего сказанного выше, трубные звуки означают прежде всего власть самого верховного Властителя. И уже этим, не вдаваясь в сложную кабалистическую интерпретацию смысла труб и трубных звуков, можно объяснить парадокс, о котором говорит в Мидраше мудрец р. Иашия. В книге Псалмов написано о евреях: «Блажен народ сей, понимающий в трубных звуках». «А разве другие народы мира не умеют трубить? - спрашивает мудрец. - Сколько рогов есть у них... сколько труб есть у них?.. Но евреи умеют влиять звучанием труб на Создателя... Он исполняется жалостью к ним и сменяет ради них суд на милость».
Вера после Катастрофы.
Элиэзер Беркович.
Изгнание
Изгнание - основное событие еврейской истории. Еврейский народ живет в диаспоре дольше, чем на родине. Тем не менее, иудаизм считает жизнь в галуте ненормальным состоянием и в политическом, и в социальном, и в духовном смысле. Как же евреи объясняют изгнание? Одни понимают его как часть нескончаемого диалога между Всевышним и Израилем. Моше и пророки предупреждали евреев, что за несоблюдение завета с Богом святая земля "изрыгнет" их и они будут рассеяны между народами. И действительно, евреи всегда полагали, что галут - это наказание за грехи. Такую идею нелегко было переварить. Изгнание продолжалось так долго, страдания были так тяжелы, что неизбежно возникал вопрос: неужели мы настолько виноваты? Немало изобретательности потребовалось, чтобы оправдать идею наказания. Талмуд учит, что Бог взыскивает с праведников "до толщины волоска", то есть избранных судят строже простых людей. Можно также попытаться найти ответ в словах пророка Амоса: "Только вас признал Я изо всех народов земли, поэтому взыщу Я с вас за все грехи ваши". Несмотря на то, что, как мы уже видели, иудаизм не считает это объяснение единственно верным, оно утешало евреев на протяжении веков. Таким образом можно сохранить уважение к себе и не потерять веру в справедливость Бога. Сама близость Израиля к Богу объясняет судьбу евреев в изгнании.
И другая философская идея - идея о положительной роли страданий - тоже поддерживает такой подход. Если человек достойно выдерживает страдания, его душа очищается и обогащается. Муки заставляют человека заглянуть в самого себя, отказаться от бренных забот и сконцентрироваться на вечных ценностях, может быть, поискать высший смысл там, где только и можно его найти, - вне времени и пространства. Эта мысль часто поддерживала евреев в черные времена галута. И действительно, после каждой катастрофы дух евреев возрождался в вере, что страдания были необходимой ступенью перед приходом Ма-шиаха (мессии). Евреи считали, что страдания очистили их и приготовили к приходу избавителя. Недаром в годы тяжелых испытаний появлялись лжемессии. Настоящий мессия не приходил, но и этому тоже находили объяснение: значит, евреи снова провинились. Не всегда это выглядело убедительным. Галут продолжался слишком долго и был слишком тяжел. В покаянных молитвах слихот в канун Рош а-Шана еврей сетует: "Всем изгнаниям приходит конец, только мое все продолжается; все вопросы находят ответ, только мой постоянно висит в воздухе...".
Теперь мы знаем, что кроме идеи наказания, очищения и ожидания, есть более глубокая идея, имеющая не меньше оснований в учении иудаизма. Изгнание на ограниченный период может быть и наказанием. Но изгнание как форма жизни - это уже нечто совсем другое. Обычно изгнание понимают как ненормальное состояние, следующее за нормальным. Еврейский галут на самом деле не следовал за "нормальным состоянием". Наша история началась с приказа, который дал Всевышний Аврааму: "Иди из страны твоей, от родни твоей, из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе". История иудаизма началась с галута. Значит, само учение неотделимо от понятия изгнания. Авраам, чтобы стать прародителем еврейского народа, должен был оставить дом своего отца, свою страну и веру, в которой был воспитан. Авраам ушел в изгнание, потому что в том мире, который в ту пору его окружал, он не мог найти себе дом. Перед ним был выбор: либо сохранить веру в Единого Бога, но превратиться в странника, чужестранца, либо остаться таким же язычником, как его соплеменники. Он выбрал первое, но для этого ему пришлось уйти в изгнание. Когда потомки Авраама еще не появились на свет. Всевышний уже решил, что они будут пришельцами в земле чужой, где их будут угнетать четыреста лет. Очевидно, что это не могло быть наказанием. Сыны Израиля, которых естественный ход событий привел в Египет, могли бы смешаться с местным населением и полностью раствориться в многочисленном народе. Для того, чтобы остаться евреями, верными заветам отцов, они должны были держаться особняком. Перед ними, как перед их праотцем Авраамом, был поставлен выбор: слиться с большинством или сохранить свою уникальность, но стать чужаками, живущими в изгнании.
Каково же значение галута? Можно обобщить и сказать так: существуют идеи, которые с трудом принимаются миром, существуют ценности, чуждые законам истории силы; эти идеи и ценности не могут найти места в современной действительности, и трагическая необходимость заставляет их "уйти в изгнание". Идея, которую несет еврейский народ, и является таким странником в истории человечества. Народ Бога, который видит свое назначение в том, чтобы выполнять волю Всевышнего, не мог не начать свой путь в истории с галута. Так же, как Авраам не вписывался в маленький мир его родины, так же и его дети не вписываются в большое содружество народов, управляемых стремлением к материальной выгоде и власти.
В ежедневных молитвах мы повторяем, что изгнаны из Страны Израиля за грехи. Но на самом деле в период Второго Храма еврейский народ уже полностью оставил все формы идолопоклонства. В то время Израиль был, возможно, ближе к Богу, чем в любой предшествующий исторический период. И все же именно этому поколению евреев пришлось испытать горечь изгнания по причинам, далеким от метафизики. Просто в мире, управляемом Римской империей, и в самом деле не было места народу пророков, народу Гилеля и рабана Гамлиэля.
В Талмуде есть много мест, где говорится, что Бог оплакивает изгнание Своих детей. Это согласуется с нашей идеей о том, что Всевышний, создав человека, как бы лишил себя силы. Почему изгнание привело к таким страданиям, которые пришлось вынести Израилю? Считается понятным, что маленький народ, рассеянный по всему миру и пытающийся сохранить свою уникальность, будет подвергаться преследованиям. Но это может считаться нормой только в больном мире. Когда угнетают меньшинство, справедливость, гуманность, порядочность изгоняются из жизни. То, что происходит с евреями, усугублено еще и тем, что они простым фактом своего существования бросают вызов законам, по которым живут "нормальные" народы. А Бог "бессилен". Он мог бы уничтожить человечество. Но если Он хочет, чтобы человек населял Землю, Он должен "рискнуть" и подождать пока люди достигнут духовных высот.
Все это означает, что изгнание - событие космического масштаба. Сам Бог - странник в этом мире. Таков конечный смысл еврейского понятия Шхинта бе-галута - "Божье присутствие в изгнании". Несмотря на страдания, в изгнании есть и величие: велик народ, который продолжает стремиться к своему идеалу, веками находясь в угнетении. Даже евреи иногда склонны рассматривать изгнание как пустую главу в своей истории. Но ведь на самом деле они всегда сами выбирали свою судьбу. За исключением периода нацизма у евреев всегда была возможность избежать преследований, переменив веру, ассимилировавшись, потеряв свою индивидуальность. Особенно усердствовали в миссионерстве христиане. Из-за постоянного давления каждый день, прожитый евреем в преданности Богу и своему народу, был подвигом. Каждый день на протяжении веков принимать вызов и не сдаваться - это величайший акт мужества, уникальный в истории человечества.
Страдающий раб Божий
Если Бог лишил себя силы, то и народ Его бессилен. Быть народом Бога - это больше чем просто признавать волю Всевышнего. Это значит принимать Божий мир таким, каков он есть. Народ Бога может в отчаянии взывать: "Доколе, о Боже?!" - но он должен смириться с тем, что Творец отсутствует в истории, долготерпеливо молчит. Именно поэтому еврейская история началась с жертвоприношения Ицхака. Авраам ни в чем не был виноват, и жертва, которая от него требовалась, не являлась наказанием. Это было началом жертвенного пути избранных. Бог открыл нашему праотцу судьбу его потомков: "Знай, что потомки твои будут пришельцами в земле чужой, и поработят их, и будут угнетать четыреста лет"". Решение было принято еще до рождения того, кому суждено было стать отцом избранного народа. И так повелось на земле: избранные Богом невинно страдают. В терминах иудаизма это называется гзейра - непостижимый для людей Божий закон. Бог решил, что люди будут страдать, что несмотря на порочность человека Он будет терпеть их, чтобы существовал мир, который и мгновения не устоит без долготерпения Всевышнего. Страдания невинных - неизбежные "издержки" процесса творения. Эта мысль с огромной силой выражена в торжественной литургии Судного дня. Даже ангелы на небесах горько сетуют на мировое устройство, при котором страдают праведники. Но им отвечает Голос с неба: "Если Я услышу еще один звук, Я превращу мир в хаос! Так Я решил. Принимайте же вы, любящие Закон, предшествующий Творению, Мое решение!" Почему же не раздался этот звук, это протестующее "нет"? Ведь если мир так ужасен, то пусть он летит в бездну, превращается в хаос! Святые мученики, раби Акива и его товарищи, не сказали "нет". Они знали, что дело здесь не в их страданиях, что под вопросом все Божье Творение. Избранные знают, что перед ними нет выбора: либо они должны согласиться на Божий эксперимент, либо не будет ничего. Если они отвергнут Творение, мир превратится в хаос. Только если избранные примут гзейру, тогда у мира есть моральное право на существование. И если праведники принимают мир таким, каков он есть, Бог может терпеть остальное человечество. Мир держится на страдании невинных. Избранный народ - это страдающий Божий раб.
В пророчествах Иешаягу описан мученический путь Израиля на протяжении веков. Преследования христиан, обрушившиеся на головы евреев, подтвердили провидения Иешаягу. И все же враги уважали Израиль, "поражаемый, побиваемый Богом и истязаемый". В то же время христиане совершенно не поняли метафизический смысл страданий Божьего народа. Их попытка отобрать у Израиля мученический венец страдающего Божьего раба - ужасное преступление в сфере духа. Что такое одна жертва по сравнению с миллионами еврейских жертв? Что такое одно распятие по сравнению с распятием целого народа? Христиане скажут, что на этот раз распят был бог, а евреи - всего лишь люди. Как будто убийство невинного человеческого существа - это меньшее преступление, чем убийство бога! Бог в конце концов вообще не может умереть. Если его убивают, то потому, что он сам предлагает себя в жертву. Бог сам избирает смерть, он знает, что делает. И умирая, он не страдает как бог. Он страдает только как человек, и это муки одного человека. А когда ребенок у входа в газовую камеру говорит своей матери: "Мама, я же был хорошим мальчиком!" - это нечто иное. Это и есть распятие. Другого одиннадцатилетнего мальчика везли в вагоне для скота в Треблинку. Можно было только стоять, прижавшись друг к другу. Люди задыхались. Трупы сползали на пол, и на них наступали еще живые. Мальчик закричал своему отцу: "Папа! Мы идем к маме. Я вижу ее. Эй, откройте двери! Застрелите нас! Пусть уже будет конец всему!" Это тоже распятие в моем понимании. В лагере восьмилетний ребенок сошел с ума, он бегает и кричит: "Я хочу воровать, я хочу грабить, я хочу есть, я хочу быть немцем!" Это тоже распятие. И страдают не боги, а люди, миллионы людей на протяжении всей еврейской истории. Христианская идея о том, что самое страшное преступление человека - убийство бога, - это опаснейшее заблуждение. На самом деле, самый ужасный грех - убийство человека. Замучить одного невинного ребенка - это бесконечно более тяжкое преступление, чем убийство какого бы то ни было бога. Если бы церковь вместо того, чтобы мстить за мнимое богоубийство, старалась бы не допустить убийства людей, в мире было бы гораздо меньше горя. Может быть, удалось бы избежать Освенцима и Треблинки. Но, к сожалению, учение о богоубийстве стало поводом к убийству людей. Жаль того бога, который предстает в таком неприглядном виде!
Бог не может пострадать от вражды к Нему человека. Разве в человеческих силах повредить Богу? Вот Всевышний страдает, оттого что человек делает зло своему ближнему. Он льет слезы из-за страданий Своих рабов, из-за мучений невинных. В молитвах Судного дня сказано, что Бог страдает, отворачиваясь от восставших на Него. Он долготерпелив и страдает вместе с жертвами, которые расплачиваются за Его долготерпение и милосердие. Как же Он должен любить мучеников, если уж терпит Своих врагов! Народ Израиля делит с Богом все трудности, которые Он переживает, пока человечество движется к своей конечной цели. В любой момент истории положение Израиля показывает, в каком состоянии находится человеческий дух. Бог, который руководит людьми "без применения силы", послал в мир Свой народ, лишенный силы и власти. В этом суть конфликта Израиля с миром. Бог сделал евреев пробным камнем христианства. Всевышний испытал Израилем западную цивилизацию, и она не выдержала проверки. Страшный моральный кризис привел западный мир к величайшей мировой трагедии - Катастрофе европейского еврейства.
Свидетель после Катастрофы
Однако оправдывает ли все, сказанное выше, молчание Бога во время Катастрофы? Как уже было отмечено, мы не пытаемся здесь объяснить, а тем более оправдать поведение Бога. Мы хотим показать, что понимает иудаизм под верой независимо от нашего современного опыта. И конечно, вполне обоснован вопрос: можно ли верить после Катастрофы? Мы, современники трагедии, склонны отвечать на него быстро и очень эмоционально. Это нетрудно понять. Мы слишком близки к Катастрофе, чувствуем себя глубоко причастными к событиям недавнего прошлого. Тем не менее важно прежде всего ясно представить себе проблему, постаравшись на время сдержать эмоции. Еврейские радикальные теологи и многие другие, менее изощренные люди, не находят иного ответа, кроме отрицательного. Но они не видят всей глубины проблемы. Ведь под сомнение ставится способ Божьего руководства миром и человеком. В сущности сомнения в справедливости Бога не могут зависеть от количества невинно пострадавших. Разве существенно, сколько было жертв? Те, кто ставит под сомнение справедливость и милосердие Творца из-за страданий шести миллионов, могут задать те же вопросы в связи с муками одного невинного младенца. Проблема веры не зависит от того, исчисляются жертвы миллионами или сотнями тысяч. Эта мысль четко выражена Рамбаном в его труде "Шаар а-гмуль": "Дилемма теодицеи - это дилемма индивидуума... Проблема не станет менее значительной, если пострадавших будет немного. Она не усложнится, если их количество увеличивается. Ведь мы говорим не о человеке... Все дела Его совершенны, все пути Его праведны. Тут невозможны обман и извращения". Трудно оценить значение этого высказывания, поддавшись эмоциям. Как можно сравнить страдания одного человека и множества людей? Кто посмеет поставить на одну доску смерть одного ребенка и гибель полутора миллионов еврейских детей?! Если мы судим деяния человека, то подобные сравнения недопустимы. Тогда имеют смысл утверждения о большей или меньшей несправедливости. Трагедия одного человека несопоставима с мучениями миллионов. Вина убийцы одного человека отлична от вины убийцы многих людей. Нет более ужасного преступления, чем планомерное уничтожение нацистами евреев. Но когда речь заходит о деяниях совершенного Бога, мы сталкиваемся с абсолютными категориями. Страдания одного невинного так же непостижимы, как страдания миллионов. Разницы нет не потому, что страдания миллионов значат так мало, а потому, что абсолютно справедливый Бог не может быть "чуточку" несправедливым. В сфере абсолютного мельчайшая несправедливость становится абсолютной. Бесконечно милосердный Бог не может иногда проявлять безразличие. Безразличие Бесконечного - это бесконечное безразличие. Так Элиша бен Абуя потерял веру, столкнувшись со страданиями одного невинного. Альбер Камю в своем романе "Чума" касается этой проблемы. Он описывает священника, славящего Бога, пославшего кару на город грешников. Но его вторая проповедь - признание неразрешимости проблемы теодицеи. Что же произошло между двумя проповедями? Священник стал свидетелем мучений одного умирающего от чумы ребенка. Этого было достаточно, чтобы человек совершенно изменился. В конце концов священник умер, не вынеся душевных мук.
При правильной постановке вопроса мы увидим, что Катастрофа укладывается в вечную проблему теодицеи, рассматривавшуюся еще Эпикуром. Если Творец хочет предотвратить зло, но не может, значит, Он не всемогущ. Если Он может сделать это, но не желает, значит, Он не благ. Если же Он и может и хочет, откуда же тогда берется зло? Во все времена все верующие люди задавали себе эти вопросы. Они обсуждаются в "Государстве" Платона. Уже тогда были люди, которые считали, что раз в мире есть зло, значит Бог не участвует в истории, не интересуется земными делами и человеком. Если бы Всевышний знал, разве бы Он терпел зло, которое творится под солнцем? Эти же аргументы послужили последователям Аристотеля, утверждавшим, что Бог не занимается судьбами отдельных людей и ничего о них не знает. Таковы были предвестия того, что в наше время называется радикальной теологией.
Вопросы к Богу по поводу Катастрофы, вызванные только ее масштабами, выглядят этически спорными. Понятен человеческий ужас перед страданиями миллионов, но почему "гуманнее" мучения одного человека? Наоборот, моральнее вопрошать Бога об одной истерзанной душе. В категориях Бога размеры зла не могут иметь цены. Представлять себе это иначе - значит самому быть безразличным к несправедливости и страданиям. Предполагать, что с меньшим количеством зла можно примириться, - аморально. И действительно, трагедия европейского еврейства произошла именно потому, что человечество было готово терпеть зло поменьше Катастрофы. В этом суть вины современного человека. Если мы решаемся вопрошать о путях Всевышнего, сперва следует вникнуть в суть отношения Бога к человеку. Даже если останутся неразрешенные вопросы, правильная постановка проблемы Катастрофы позволит нам осмысленно жить дальше. Лишь представив себе широкий интеллектуальный масштаб нашей проблемы и ее решающее этическое значение, мы обнаружим, что она сводится к извечному вопросу о целесообразности мира, в котором существуют страдания невинных. Это заставит нас задуматься о том, почему и зачем Бог создал мир людей.
Безгранична ли терпимость Всевышнего? Долго ли Он будет ждать духовного возвышения человека? Никто, кроме Творца, не может ответить на этот вопрос. Сколько Бог будет терпеть свое неудачное творение - это тайна бытия. Бог "виновен" в том, что сотворил мир. Но разве Он виновен в безразличии к человеку? Насколько необъятно Его милосердие? Как определить тот момент, когда злоупотребившие данной им Богом свободой люди заслужат Его кару? Можем ли мы измерить силу Его любви даже к злодеям? Мидраш рассказывает, что когда воины фараона тонули в Красном море, ангелы на небесах, как обычно, приготовились петь свою ежедневную хвалу Всевышнему. Но Господь их остановил: "Творения рук Моих тонут в море, а вы собираетесь петь гимн?!" Приговор не исполняется с легкостью. Ведь даже "неудачные творения" - Его рук дело.
Раздумывая над уроками Катастрофы, мы спрашиваем, остался ли еврейский народ свидетелем Всевышнего, существует ли в конце концов возмездие? Нацисты пытались вытравить из человеческой души последние остатки человечности, полностью уничтожить в людях страх перед Богом. Это было восстание против всех форм морали. Однако возмездие настигло Германию. Тысячелетний рейх не простоял и двенадцати лет. Вместо "великой Германии" немцы получили разделенную страну с урезанными границами.
Наказана, в сущности, вся западная цивилизация. Ведь в Катастрофе повинны не только немцы, весь Запад сочувствовал преступникам. На протяжении многих лет народы мира относились к нацизму с пониманием и терпимостью. В этом и заключается самый трагический аспект Катастрофы. Пользуясь попустительством мирового общественного мнения, Германия смогла создать мощную военную машину, отравить умы миллионов людей и развратить правительства и общественных деятелей многих стран. Это стало возможным отчасти потому, что антисемитская пропаганда немцев благосклонно воспринималась большинством стран Запада. С помощью антисемитизма Германия добилась быстрого и эффективного распада морали многих народов. Возвышению Германии способствовали и циничные расчеты политиков. Она должна была защитить Запад от угрозы русского коммунизма. Ради этого европейцы готовы были не обращать внимания на "некоторые" нарушения демократии. Ведь в конце концов гонениям подвергли в основном евреев. Даже после того, как разразилась вторая мировая война, находились влиятельные политики и даже деятели церкви, которые надеялись на сближение между западными державами и гитлеровской Германией. Они продолжали "мудро" не замечать ужасные преступления нацистов, все еще рассчитывая организовать крестовый поход против коммунизма. Так они стали сообщниками создателей газовых камер.
Вместе с тем Запад не добился ничего. Коммунизм, который он старался обуздать, широко распространился по миру. Я говорю это без всякого сочувствия к коммунизму; я только пытаюсь проследить, как осуществляется Божье возмездие в истории. Нацизм можно было остановить раньше, если бы мир понял деморализующую силу антисемитизма. Но насмешки над евреями долго считались на Западе респектабельными. И это определило неизбежность второй мировой войны, в результате которой все прежние великие державы отошли на второй план. Даже Советский Союз и Соединенные Штаты, вышедшие из войны победителями, мало что выиграли, если их потрясающая мощь ставит под угрозу существование человечества. Еще недавно народы радостно или равнодушно наблюдали за "окончательным решением еврейского вопроса". А теперь (и это не случайно) им приходится всерьез беспокоиться о возможном "окончательном решении" судьбы всего мира. История силы обанкротилась. А ведь если бы Запад не потворствовал нацизму, мировая история пошла бы по совсем другому пути и человечество не балансировало бы теперь на грани термоядерной катастрофы. Наступил закат распадающейся цивилизации. Пришел час расплаты.
Евреям пришлось заплатить страшную цену за преступления народов, да и теперь как часть человечества они страдают от кризиса цивилизации. И все же Израиль не только выжил, но и обновился - приобрел собственное государство. Евреи всегда знали, что возвратятся на землю предков, хотя ничто в истории даже не намекало на это. Но Израиль жил верой в освобождение надеясь, что Бог не оставит Свой народ. Для евреев, которые знают, что их история не началась с Освенцима и не кончится им, создание государства после Катастрофы подтвердило уверенность в присутствии Творца. Мы распознали в этом акте Божью волю. Именно государство было необходимо народу после страшной Катастрофы. Сломленные физически и духовно, евреи не смогли бы выдержать, если бы Всевышний не подал им какой-нибудь знак, подтверждающий, что "страж Израиля не спит". Государство появилось как раз в тот момент, когда, казалось, уже ничто не могло спасти народ от исчезновения. Оно - наш спасательный трос, связывающий нас с будущим.
Думая о Катастрофе, мы должны помнить, что на ней не замыкается вся еврейская история. Проблему веры в аспекте Катастрофы нельзя рассматривать так, как будто у евреев не было прошлого и не будет будущего, за которое до определенной степени они сами в ответе. Освенцим - это еще не вся история Израиля, не весь еврейский опыт. В прошлом евреи не только испытали на себе сокрытие Божьего лика, но были также и свидетелями Божьего откровения. История евреев немыслима без деяний праотцев, Исхода из Египта, Синайского откровения, проповедей пророков. Можно, конечно, секуляризировать историю Израиля и отрицать воздействие на нее Провидения, но это никак не связано с Катастрофой. Нет большого смысла в том, чтобы объяснять всю еврейскую историю, исходя из опыта Катастрофы. Если вера в Божье откровение ни на чем не основана, то отнюдь не Освенцим этому виной. С другой стороны, если Божье присутствие в истории - достоверный факт, то Катастрофа не должна оказать на него никакого влияния.
Освенцим не может представлять проблемы с точки зрения веры для человека, отрицающего Божье вмешательство в историю. По его мнению, Бог вообще отсутствует. Лишь верующий в Провидение может быть смущен Освенцимом. Какие выводы сделает он из ужасающего Божьего молчания? Быть может, Всевышний равнодушен к судьбе человека? Но еврей знает, что это не так, ибо его праотцы поддерживали прямую связь с Творцом. Или Бог "умер"? Но разве не странно, что в прошлом Бог интересовался Израилем, а теперь "отошел от дел"? Это человек может потерять веру в Бога, но Вечносущий не может умереть. Либо Бог вечен, либо Его нет вовсе. Может быть, Бог отвернулся от Израиля в Освенциме в наказание за грехи евреев? Такое утверждение было бы осквернением Божьего имени. Какими бы ни были грехи европейских евреев, они не выходили за рамки человеческих слабостей и проступков. Катастрофой нельзя наказывать за человеческие грехи. Можно было бы сказать, что Германия заслужила такое наказание, но даже в этом случае следует быть осторожным.
Таким образом, у религиозного еврея складывается двойственное представление о Боге. Он испытал периоды Божьего откровения и Божьего отсутствия. И не только в Освенциме. Хоть Катастрофа и занимает уникальное место в еврейской истории как, наверное, самое страшное проявление Божьего молчания, все же она - лишь часть этой истории. Еврейский народ начал свое существование благодаря Божьему откровению. Он возник лишь потому, что Всевышний дал человеку частичку своего света. И потому еврей знает, что Бог не может отсутствовать вечно. Многие видели Бога даже на пути в газовые камеры. Они видели Его даже в Его сокрытии. Благодаря своему знанию о Боге еврей может найти Его даже в Его отсутствии.
Нет, Катастрофой не исчерпывается еврейская история. Силам тьмы не удастся "окончательно решить еврейский вопрос". Еврей, знающий о Божьем присутствии, почувствует Его заботу в тот момент, когда будет казаться, что Всевышний покинул Свой народ. Таков еврейский подход к дилемме Освенцима. И все же вопрос об ответственности Бога за страдания невинных остается открытым. Бог создал мир, в котором человек свободно вершит историю. Поэтому должен быть Высший судья вне истории, который искупит все страдания. Это очень важно для верующего еврея. Он не сомневается в Божьем присутствии, хоть и не может определить границы Его долготерпения. Мы не обсуждаем пути Бога, а принимаем их. Мы не пытаемся оправдать гибель шести миллионов, но верим, что в Боге трагедия человека трансформируется. В рамках времени и истории Катастрофу нельзя простить. Один из комментаторов Торы поясняет, что усилительная частица "на" в обращении Всевышнего к Аврааму: "Возьми сына своего единственного, которого ты любишь, Иц-хака..." указывает на просьбу. В этом содержится намек на то, что в рамках истории жертвы невинных не могут найти оправдания. Ведь не случайно Бог обращается с мольбой к Аврааму принести в жертву Ицхака. Всевышний как бы просит прощения у всех страждущих из-за того, что Он создал человека и дал ему право выбора. В рамках времени и истории Бог остается в долгу у своего народа, испытавшего на себе беспредельность Его долготерпения. Это особенно очевидно сейчас, после Катастрофы. Может быть, Бог и хочет, чтобы народ, перед которым Он в долгу, все-таки признавал Его? Чтобы Его сыновья, у которых, казалось, есть все основания осуждать мироустройство, все же верили, что в конце концов Создатель выплатит свой долг?
Хасидские предания.
Бубер М.
Рабби Элимелех, прозванный рабби Реб Мелек, был братом рабби Зуси; в юности они вместе странствовали. Год за годом они ходили по разным местам, подражая изгнанному Присутствию Божию (Шехине) и ища пробудившиеся или готовые к пробуждению души. Затем их пути разошлись. Зуся поселился на одном месте, хотя снова и снова чувствовал потребность к странствиям; даже в старости он оставался похожим на мальчика, игравшего на свистульке песню Богу*.
Бааль Шем Тов
ГОРА-СПАСИТЕЛЬНИЦА
Рассказывают.
Вершины гор, на прекрасных склонах которых жил Исраэль бен Элиезер, круты и неприступны. В часы созерцания он любил забираться на них и долго стоять где-нибудь в уединении. Однажды Баал Шем Тов так глубоко погрузился в свои размышления, что забыл о том, что стоит на краю пропасти, и занес над обрывом ногу. В ту же минуту соседняя гора сошла со своего места, придвинулась вплотную к той, на которой стоял Баал Шем Тов, и он мог спокойно продолжать свой путь.
РАЗБОЙНИКИ
Рассказывают.
Банда разбойников, обитавшая на востоке Карпат, постоянно наблюдала чудеса, происходившие при появлении Баал Шем Това. И вот однажды они пришли к нему и велели следовать с ними в Землю Израиля, но особым путем - через пещеры и ходы в земле, потому что они слышали (неизвестно откуда), что Баал Шем Тов давно хочет отправиться в Израиль. И вот он последовал с разбойниками, впрочем, не без неохоты. Ущелье, по которому они шли, было сырым и топким. Через него вела лишь одна узенькая тропинка, по которой и шли путешественники друг за другом, след в след. Время от времени, однако, встречались заболоченные места, которые приходилось заваливать камнями. Разбойники шли первыми, Баал Шем Тов - за ними. Вдруг он увидел пламенный меч*, запрещавший ему следовать дальше. Тогда Баал Шем Тов повернулся и пошел домой.
НЕПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
Рассказывают.
Когда рабби Вольф Кицес покидал своего учителя, чтобы отправиться в Святую Землю, Баал Шем Тов протянул указательный палец, коснулся его уст и сказал: «Заботься о своих словах и смотри, чтобы всегда отвечать правильно!» Более он ничего не сказал.
Корабль, на котором плыл ученик Баал Шем Това, сбился с пути из-за разыгравшейся бури и пристал к какой-то неведомой пустынной земле. Шторм утих, но корабль сильно пострадал и не мог отправиться в путь немедленно. Некоторые из пассажиров, среди них и рабби Вольф, сошли на берег, чтобы исследовать незнакомую местность. Они вскоре вернулись, только рабби Вольф, увлекшись, шел все дальше и дальше от побережья и наконец наткнулся на большой дом в старинном стиле, выглядевший так, словно в нем никто никогда не жил. Только тогда он сообразил, что на корабле не могут его так долго ждать. Но не успел рабби Вольф решить, как поскорей добраться до берега, на пороге старинного дома появился человек, облаченный в льняные одежды. Это был старец с седыми волосами, но на вид еще очень крепкий и полный сил. «Не бойся, рабби Вольф, - произнес он. - Останься с нами на субботу, а утром сможешь продолжать свой путь». Словно во сне рабби Вольф последовал за старцем. Они омылись в микве, помолились в сообществе десяти других высоких и величественных старцев, а затем все вместе сели за трапезу. Эта суббота была похожа на чудный сон. На следующее утро старец проводил рабби Вольфа на берег, у которого стоял на якоре его корабль, и благословил его на дорогу. И только рабби Вольф собрался поставить ногу на трап, старец спросил его: «Скажи мне, рабби Вольф, как поживает народ Израиля в твоей стране?»
«Господь не покидает их», - быстро проговорил рабби Вольф и взошел на корабль. И только в открытом море он задумался над тем, что сказал. Он вспомнил слова своего учителя, и угрызения совести охватили его с такой силой, что он не смог продолжать путь в Святую Землю, но решил вернуться домой. Он спросил у одного из корабельщиков, как ему поскорее это сделать, и получил ответ, что судно и так идет домой.
Когда рабби Вольф пришел к Баал Шем Тову, наставник посмотрел на него строго, но не сердито, и произнес: «Как плохо ты ответил отцу нашему Аврааму! День за днем он вопрошает Бога: "Как там мои дети?" И Бог отвечает: "Я не покидаю их". О, если бы ты поведал ему еще о наших муках в изгнании!»
ТОПОР
Однажды Баал Шем Тов поручил своему ученику, рабби Вольфу Кицесу, выучить каванот* для трубления в шофар*, так чтобы на Новый год* он смог хорошо сыграть соответствующую мелодию. Рабби Вольф учил каванот со всей тщательностью, а для большей надежности отмечал все ошибки на листе бумаги, который держал за пазухой. Однако, когда все ошибки были отмечены, рабби Вольф потерял этот лист, но не заметил этого. Говорят, что лист пропал не без помощи Баал Шем Това. Когда же наступило время трубить в рог, рабби Вольф стал искать свой листок и не нашел его. Он пытался вспомнить каванот, но, как ни странно, забыл все. Тогда он стал плакать и рыдать и так создал нужную мелодию без всяких специальных каванот. Позднее Баал Шем Тов говорил ему: «Во дворце царя много залов, и к дверям от них - много ключей, но топор сильнее их всех, и ни один замок не устоит перед ним. Разве могут сравниться все каванот с одним подлинным плачем, идущим от сердца!»
РЯДОМ И ВДАЛИ
Ученик спросил Баал Шем Това: «Почему бывает так, что тот, кто прилепляется к Богу и знает, что близок к Нему, иногда испытывает чувство разрыва и удаления?»
Баал Шем Тов объяснил: «Когда отец учит своего маленького сына ходить, он становится перед ним и простирает свои руки по обе стороны от малыша, чтобы тот не упал, и мальчик идет к отцу, поддерживаемый его руками. Но когда он подходит к нему почти вплотную, отец отходит от него и убирает свои руки, и так происходит не один раз. Только так ребенок может научиться ходить».
МАЛЕНЬКАЯ СВИСТУЛЬКА
У одного поселянина, который многие годы в Дни Трепета* приходил в синагогу к Баал Шем Тову, был сын, столь скудоумный, что он не мог даже различать буквы и поэтому не понимал смысла священных слов. В Дни Трепета отец не брал его с собой в город, потому что сын все равно ничего не понимал. Но когда ему исполнилось тринадцать лет и он вошел в возраст Закона, отец взял его на праздник Йом-Кипур, опасаясь, что в его отсутствие сын в день поста будет есть, как в обычный день, потому что тот не ведал никаких правил.
У мальчика была маленькая свистулька, в которую он обычно свистел, когда сидел на лугу и пас овец и телят. Свистульку эту он всегда носил с собой в кармане рубашки; отец о ней ничего не знал. Во время праздника мальчик в течение многих часов стоял в синагоге и молчал. Но когда началась дополнительная молитва Мусаф*, он сказал отцу: «Отец, у меня есть маленькая свистулька. Я хочу в нее посвистеть». Отец заволновался и запретил ему это делать, и мальчик сдержался. Но когда началась послеполуденная служба Минха, сын снова стал просить: «Отец, можно мне посвистеть в свистульку?» Отец рассердился и сказал: «Где она у тебя?» Когда мальчик показал, отец засунул ему в карман свою руку, чтобы сын не смог достать свистульку. Однако, когда началась Завершающая молитва Неила, мальчик вырвал карман из-под руки отца, достал свистульку и тихо засвистел. Все были поражены и смущены. Но Баал Шем Тов невозмутимо продолжал произносить слова молитвы, причем гораздо бойчее и легче, чем обычно. Позднее он сказал: «Этот мальчик облегчил мне молитву».
Шутка недели...
В одесском ресторане:
- Скажите, а салат сегодняшний?
- Я вам больше скажу: он еще и завтрашний!
Голодноватые советские годы застоя. Евpейская семья отмечает пpаздник, кyча гостей, стол с yгощением, посеpедине - баночка с кpасной икpой. Рабинович хватает банкy, начинает загpебать икpy ложкой. Емy вежливо говоpят:
- Рабинович, вы любите икpy?
- (не пеpеставая жевать) Очень люблю.
- За столом есть еще люди, котоpые тоже любят икpy...
- Hy вгяд ли так же сильно, как я...
- Ой, ваш Моня на лицо - вылитый папа!
- Это не страшно, лишь бы был здоров.
Рабинович жалуется:
- Я заболел в дороге и два месяца пролежал в Одессе. Это обошлось мне в две тысячи.
- Обидно! Заболей ты у нас в Бердичеве, за такие деньги ты мог бы два года болеть.
Это было в 1914 году, перед Первой мировой войной. Правительство Австро-Венгрии решило взять у барона Ротшильда заем. Ротшильд поднимается по лестнице замка Шенбрунн, где должен быть подписан договор. На лестнице к нему подходит министр внутренних дел и доверительно говорит:
- Господин барон, предупредите вашего сына Морица. Он связан с социалистическими кружками. Мы вынуждены будем принять меры.
Наверху барон Ротшильд сидит перед договором с золотым пером в руке, но не подписывает.
- Господин барон не подпишет?
- Не подпишу. Как я могу доверять монархии, которая боится моего Морица?!